– Нет, – твердо сказала Брана. – У тебя просто шок, Макс. Приляг. Завтра у тебя здесь будет полно работы.
– Мам, – сказал Макс, – если мы не создадим что-то вроде пропускных пунктов на дорогах, то завтра вполне может и не наступить. Там тоже полно работы, и ее кто-то должен делать.
– Тогда и я пойду с тобой, – заявил Том.
– Нет, – сказали уже одновременно Брана и Макс.
– Пойду! Мне уже шестнадцать. Ма, ты же и сама прекрасно справишься с дойкой. Ведь справишься, да?
Брана устало потерла лицо. Все правила менялись на глазах.
* * *
С дойкой ей помогла Лорелея, а я покормила кур. Потом мы пошли домой по берегу моря, собирая в мешок морской шпинат. Песчаные блохи то и дело кусали мои голые лодыжки; между камнями и выброшенным на отмели мусором бродили кулики-сороки, ловко охотясь за устрицами и ковыряя клювами ил в поисках червей-пескожилов. Футах в двадцати от нас ловила рыбу серая цапля, бросаясь в воду со скалы; солнце уже опускалось за западный край моря. Ветер постепенно переходил в южный, сметая беспорядочно разбросанные по небу клочки облаков, похожие на овечью шерсть, зацепившуюся за колючую проволоку. Мы нашли большой кусок плавника – толстую ветку, выбеленную водой; такой ветки зимой должно было хватить для нашей плиты на пару дней. Недалеко от дома мы увидели Рафика, который удил рыбу с причала; он так поступал всегда, когда хотел успокоиться. Историю Макса О’Дейли мы изложили ему в несколько облегченном варианте, хотя основное скрывать не стали – все равно раньше или позже он обо всем узнает, – и Рафик помог нам дотащить собранный плавник до дома. Мо задремала, устроившись в старом кресле Айлиш; Зимбра лежал у ее ног. На коленях у Мо покоилась биография Витгенштейна
[276]
. Возможно, теперь Мо придется перебраться к нам, в «апартаменты» бабушки Айлиш, ведь у нее в доме больше нет электричества. Я велела отделать эти комнаты, когда узнала, что Аоифе беременна; мне хотелось, чтобы она, Орвар и будущий ребенок могли спокойно останавливаться там, когда будут приезжать ко мне в гости, но со временем это помещение стало служить нам просто кладовой.
Зимбра тут же вскочил нам навстречу. Мо тоже проснулась. Лорелея приготовила целый котелок зеленого чая из листьев, собранных в парнике Мо, мы уселись, и я рассказала ей о гибели Шеймаса Кугана и обо всем, что поведал нам Макс. Мо слушала, не перебивая, потом вздохнула, вытерла глаза и сказала:
– Мартин Уолш, к сожалению, прав. Если мы хотим, чтобы жизнь через десяток лет у нас была хоть чуть лучше, чем в Средние века, нам нужно действовать по-солдатски. Варвары по два раза друг на друга нападать не станут.
Мои часы показывали пять. Рафик встал.
– Я хотел поймать еще пару рыбок, пока не стемнело, можно? А Мо будет с нами чай пить?
– Надеюсь, что да. Мы ее за ланчем совершенно объели.
Мо явно думала о своей так и не растопленной плите, о бесполезных теперь электрических лампочках.
– Почту за честь. Спасибо всем за приглашение.
Когда Рафик ушел, я сказала:
– Я завтра пойду в город.
– Не уверена, что сейчас это имеет смысл, – сказала Мо.
– Мне нужно поговорить с доктором Кумар об инсулине.
– Сколько у тебя осталось? – спросила Мо, прихлебывая чай.
– На шесть недель, – сказала Лорелея, понизив голос. – Одна запасная инсулиновая помпа и три упаковки с катетерами.
– А сколько есть у доктора Кумар? – спросила Мо.
– Именно это я и хочу выяснить. – Я почесала руку, укушенную каким-то насекомым. – Вчера Конвой ничего не привез, а послезавтра… не думаю, что Конвои теперь вообще появятся. У нас есть вода; мы, возможно, сумеем как-то обойтись самым малым количеством еды, сумеем обеспечить себе относительную безопасность, если будем вести себя как в социалистической Утопии, но инсулин синтезировать без хорошо оборудованной лаборатории все-таки невозможно.
– А Рафик что-нибудь говорил на эту тему? – спросила Мо.
– Нет. Он мальчик умный. И так все понимает.
Через боковое окно на стену падал прямоугольник последних вечерних лучей. И на фоне этого прямоугольника то и дело мелькали тени птиц.
Одни тени были видны очень отчетливо, а другие – очень смутно.
Где-то я уже видела нечто подобное – но в другое время и в другом месте.
– Ба? – Лорелея явно ждала ответа на какой-то вопрос.
– Извини, милая. Я просто… Что ты сказала?
* * *
Радио по-прежнему молчало. Мо попросила Лорелею немного поиграть нам на скрипке после такого тяжелого дня, и моя внучка выбрала «She Moved through the Fair». Слушая ее, я мыла морской шпинат, а Мо потрошила рыбу, пойманную Рафиком. Мы решили, что гигантский дождевик поджарим в масле в последнюю минуту. Будь я помоложе, я бы, конечно, тоже отправилась с Максом помогать раненым и приводить город в порядок после случившегося, но теперь от меня проку было мало; вряд ли я годилась на то, чтобы копать могилы и сколачивать гробы из чего придется. А вот для отца Брейди дело найдется. Возможно, он уже провозглашает сейчас, что спасение Килкрэннога есть акт божественного вмешательства. «Как хорошо все-таки играет Лорелея!» – думала я. Прекрасно сыграла этот совершенно магический припев к песне! Видно, от отца унаследовала не только скрипку, но и музыкальные способности. Если бы Лол принадлежала к моему поколению или хотя бы к поколению Аоифе, вполне можно было бы подумать для нее о музыкальной карьере; но музыка, по всей видимости, станет еще одним еле теплящимся огоньком, который в итоге погасит Всеобщее Затемнение.
Рафик вломился в дом с таким грохотом, что все подскочили от неожиданности. Господи, что там еще случилось?
– Рафик, – спросила Мо, – говори, ради бога, скорей, в чем дело?
Он задыхался, хватая ртом воздух, и я сразу подумала: все проклятый диабет! Но Рафик, отдышавшись, стал тыкать пальцем куда-то вниз, на берег залива:
– Там, там!..
Лорелея перестала играть.
– Глубже дыши, Раф… В чем дело?
– Там корабль! – выпалил Рафик. – И лодка! И люди с оружием! Они плыли к нашему берегу, и когда увидели меня, то заговорили со мной через такой большой рупор. Но я не знал, что сказать. Из-за того… что сегодня случилось.
Мо, Лорелея и я смущенно переглянулись.
– Ты что-то непонятное говоришь, – сказала я. – Какой еще корабль?
– Такой! – Он снова ткнул пальцем в сторону залива.
Мне видно не было, но Лорелея выглянула в окно и охнула: «Господи!» Теперь уже и я поспешила к окну, и Мо заковыляла за мной следом. Сперва я видела только серо-голубые воды залива, но потом разглядела какие-то странные точки желтого света, пожалуй, метрах в трехстах от берега.
