Потянувшись, я вдохнул в себя чистый и прохладный осенний воздух. Его свежесть буквально пьянила меня. С чистого синего неба светило яркое солнце, однако оно теперь уже не грело, как летом, а лишь слегка касалось своими мягкими лучиками деревьев и земли. Дувший с севера прохладный ветер медленно раздевал дубы и березы, унося с них последние листья. Под ногами расстилался пестрый желто-красный ковер из опавшей листвы – судя по всему, был уже конец октября.
Мне очень понравилось это место, на котором стоял дом деда Всеведа. Пока я поправлялся, я постоянно прогуливался по окрестному лесу, изучив его досконально. Меня поразило то, что метрах в пятистах в любую сторону от поляны заканчивался живописный лес и начинались настолько непролазные буераки, что я начал сомневаться даже в том, что их можно преодолеть на нашем с братом супер-вездеходе.
III
Так прошла еще одна неделя. Дед Всевед пропадал где-то целыми днями, уходя из дому, когда я еще спал. Я же все это время гулял по округе, размышляя о своей дальнейшей жизни. Раны мои очень быстро затягивались, я на глазах стал поправляться и выздоравливать. Я вдруг понял, что и так задержался уже у деда Всеведа, злоупотребляя его гостеприимством. Надо было собираться в дорогу и идти обратно к городу Новограду-Залесскому – искать вездеход и своего брата.
Попутно на меня вдруг сошло прозрение, и я понял, что дед Всевед есть самый настоящий колдун. Все его странные действия и его отшельнический образ жизни как бы подтверждали эту мою новую версию. Может быть, Всевед поможет мне отыскать вездеход и, может быть, даже даст ответ на вопрос о том, где находится мой брат. Пора было расставить все точки над «и». Я решил, что сегодня же вечером поговорю с дедом и, если он мне ничем в моих поисках помочь не сможет, скажу ему спасибо за все и отправлюсь на поиски своего брата.
Однако деда несколько дней не было дома. Мне пришлось все эти дни его ждать. К этому времени уже опали с деревьев последние листья и начались долгие затяжные осенние дожди.
На улице целые дни стояла мерзкая холодная погода. Однажды вечером я сидел в избе и подбрасывал от нечего делать в печку дрова. Уже начало смеркаться, когда вдруг послышался стук копыт и на пороге появился дед Всевед в мокрой от дождя накидке. Он выглядел как всегда слишком энергичным для своего возраста – по-молодецки скинул накидку на лавку, посмотрел на мое задумчивое лицо, усмехнулся и начал готовить ужин. Он, казалось, понимал, о чем я в этот момент думаю, понимал, что я хочу с ним серьезно поговорить, однако молчал и вел себя так, как будто он ничего не замечал.
– Был все эти дни в ближайших деревнях, продавал свои снадобья и настои, – начал вдруг дед Всевед. – Да закупался едой да товарами всякими – зима на носу. Пора запасаться, тем более что мне эту зиму еще и гостя кормить надо.
Я смотрел на пылающий в печке огонь. От огня шел сильный жар. От него, если сидеть долго у открытой печки, лицо становилось всегда красным.
– Можешь особенно не запасаться, дед Всевед, – начал, наконец, я разговор. – Спасибо тебе большое за все, что ты для меня сделал. Скажи, чем я могу тебя отблагодарить за все. Завтра с утра я уезжаю на поиски своего брата.
– Знаю, я, Александр, какие мысли тебя сейчас занимают, знаю, что хочешь ты отправиться на поиски. Да вот только зимовать ты все равно у меня останешься, так что запасаться мне надо.
– Это почему ж это? Не отпустишь меня что ли?
– Да нет, отпущу. Видишь ли, держать насильно я тебя не могу, – сказал старик, задумчиво глядя в окошко, за которым кроме ночной мглы ничего не было видно. – Да вот только, не смотря на все свои желания, все равно останешься ты со мной зимовать. Это я знаю совершенно точно.
Я уставился на него совершенно не понимающим взглядом. Как это я останусь здесь зимовать, если держать насильно он меня не может и если я уже собрался в дорогу. Казалось, уже никакие обстоятельства не смогут изменить принятого мной решения. В это время дед Всевед достал из печи котелок с кашей, поставил ее на дубовый стол, положил рядом ломоть черного хлеба и разлил в глиняные чашки молоко.
– Садись лучше ужинать, – сказал, улыбаясь дед.
– Нет, подожди, дед Всевед, объясни, почему это я не могу ехать и почему это я останусь у тебя зимовать? – спросил я, беря в руки деревянную ложку и садясь за стол.
– Экий ты быстрый! Как только оправился, тут же на коня уже лезешь, собираясь, не подумав, нестись сломя голову туда, сам не знаешь куда, чтобы найти там то, сам не знаешь что! Так люди и поступают часто. Вместо того чтоб по уму, лезут на пролом куда-то, совсем не представляя, что из этого выйдет.
– Все я прекрасно представляю.
– Да? Ну, скажи тогда мне, куда ты собираешься ехать?
– Я поеду на поиски брата.
– А имеешь ли ты хоть малейшее представление о том, где твой брат сейчас находится или где его хотя бы искать надо? А говоришь, что все прекрасно представляешь. Не зная броду, не лезь в воду!
– Ты ведь не имеешь ни малейшего понятия о моих планах, и уже так судишь о них! У меня все продумано и все делается по уму, не беспокойся.
– По уму ты все собираешься сделать, да только не по тому! А коли я тебя ни о чем не расспрашивал, это еще не значит, что я о тебе ничего не знаю. Знаю, да еще больше, чем ты думаешь! За то и прозвали меня Всеведом.
– Ну и что же ты знаешь?
Я решил, что раз дед Всевед такой зазнаистый, да еще такого большого мнения о себе, то пускай сначала первым расскажет все, что он знает, а затем уж я ему поведаю все как есть. Его ума даже и придумать-то не хватит такого, как путешествия во времени. Я уселся и с сарказмом уставился на него, изобразив на лице наигранную внимательность.
– Ну, раз уж попросил старика, то слушай, но только, смотри, со стула не упади, – начал дед Всевед. – Было это в середине лета, точь-в-точь в сенокосную пору. Приехал ты со своим братом сюда по небу на Черной Колеснице совсем из другого мира. Попали вы сюда совершенно случайно, не имея в душе у себя ни хороших, ни плохих намерений. Попали, да вот только обратно возвратиться вы не смогли – Черная Колесница ваша сломалась. Пришлось вам остаться в этом мире, да только вот разделили вас злые силы – тебя обрекли они на смерть и страдания, а вот о брате твоем я ничего сказать не могу, потому как не видел его совсем. И скитался ты по миру сему, изводимый постепенно силами злыми. И сгинуть бы уже тебе давно с лица земли, да вот только Суть сопротивляется. И послала тогда она меня к тебе, когда уже умирал ты в лесу, истекая кровью. И заставила она меня излечить тебя. И также как и меня, заставит она тебя перезимовать здесь, вместе со мной…
На этих словах дед Всевед закончил. Казалось, ему стоило больших усилий рассказать эту мою историю скитаний в его мире. Пока дед рассказывал ее, стеклянные глаза его смотрели куда-то в пространство сквозь меня и я видел, как на его лице выступили бисеринки пота. Однако история его произвела на меня колоссальное впечатление. Она не описывала в точности всех событий, за которые так хватался я в своей памяти, однако кратко выражала всю сущность происходившего со мной. Я словно посмотрел на свои последние месяцы жизни с другой стороны, словно заглянул за занавес в театре марионеток и увидел там людей, которые управляют куклами. И в то же время было в истории Всеведа столько непонятного…
