– Да, Алекс, ну ты дал! Я тут, понимаешь, весь этот год со всякими ублюдками сражался за свою жизнь, а ты тут как на курорте устроился. Молодец!
– А что молодец? Просто надо соображать, а не лезть напролом, куда глаза глядят.
– Просто тебе повезло с раскладом. У меня просто не было возможности подняться так высоко в этом средневековом обществе, хоть я и контролировал постоянно течение событий.
– Да ничего ты не контролировал! Просто, как говорят, плыл по течению.
– Ничего подобного! Ты хоть за свои слова отвечаешь?
– Отвечаю. Мало того, хочешь, докажу, что ни хрена ты не контролируешь?
– Ну, давай, попробуй! Только сразу говорю – ничего у тебя не выйдет.
– Ты хочешь сказать, что и сейчас держишь ситуацию под контролем? – Алекс лукаво посмотрел на меня.
– Сейчас как никогда раньше!
– Стража! Взять его!
В зале моментально воцарилась мертвая тишина, музыканты перестали играть, а шуты забрались под столы.
Тут же сильным ударом сзади меня повалили на стол. Я плюхнулся лицом в тарелку. Трое стражников заломили мне сзади руки и конфисковали из моих ножен меч. У этих здоровяков была железная хватка – я не мог пошевелить ни единым членом своего тела.
– Ну что? – спросил Алекс, улыбаясь и глядя на меня снизу вверх. – И сейчас ты тоже контролируешь ситуацию?
– Конечно, – прокряхтел я.
– А что ж тогда лежишь безоружный на столе, скрученный моей секьюрити?
– Просто отдыхаю после ужина.
– А слабо занять прежнее нормальное положение за столом?
– Нет, не слабо.
– Ну, давай тогда, попробуй.
– Да что-то лень. Как-нибудь в следующий раз.
Алекс явно думал, что такими своими действиями он докажет свое превосходство надо мной. Однако он ошибся – он не учел то, что я очень упрямый человек и что если я начал играть в какую-нибудь игру, то играю до конца. Поэтому я спокойным голосом сказал:
– А пока мне и так удобно.
– Ну ладно, тебе виднее, – сказал брат, а затем холодным голосом крикнул стражникам:
– Поставить во дворе виселицу и приготовить этого подлеца к повешению! Казнь будет проходить с утра под моим личным надзором!
Ночь медленно, словно червь, проползла мимо меня, и наступило утро. Светало. Утренние птицы уже завели свои трели в кронах деревьев. В городе начали кричать петухи. Я всю ночь простоял босиком на деревянной табуретке, ощущая у себя на шее петлю из льняной веревки. Надо мной нависала перекладина свежесрубленной виселицы. Во дворе толпилась куча стражников, довольный палач ехидничал и нудно жужжал мне под левое ухо.
Стража вынесла еще один трон, на этот раз из красного бархата, и поставила его в десяти метрах передо мной. Через несколько минут появился Алекс и плюхнулся в свое княжеское кресло. С улыбкой превосходства на лице он уставился на меня:
– Ну что, и теперь ты тоже контролируешь ситуацию?
– Конечно, – спокойно ответил я.
– Да ни хрена ты уже не можешь контролировать! Это я контролирую ситуацию! Это от меня все зависит! И только от меня сейчас зависит – будешь ты жить или нет.
– Но-но! Что-то на тебя плохо власть повлияла – ты что-то много нервничать стал последнее время.
– Не беспокойся, со мной все в порядке. А знаешь, тебе идет виселица, ты классно смотришься с петлей на шее.
– Спасибо за комплимент.
– Ну что, жить-то хоть хочется?
– Как тебе сказать…
– Ну если хочешь жить, тогда тебе придется признать, что я все-таки умнее тебя, а ты глупее, хоть как ты всю жизнь и не выпендривался!
– Ну, только скажи: «я глупее тебя»! И ты спасен!
– Ты глупее меня!
– Да не я глупее тебя, а ты глупее меня!
– Я и говорю: «Ты глупее меня!»
Брат при этих словах явно распылился, что называется, гнев из всех щелей полез:
– Ну, смотри, я тебя за язык не тянул – ты сам под своим базаром подписался. Если ты настолько глуп, что не можешь признать правду, то извини – я не виноват. Убрать табуретку!
При последних словах Алекса у меня чуть не остановилось сердце. Алекс явно стал психом за последний год, если уже решил повесить своего собственного брата. И ради этого ублюдка я жил, пытаясь найти его и отомстить потом за него всем, кто причинил ему когда-либо зло! Как я жестоко ошибался! «Ну, ничего,» – подумал я – «На том свете встретимся.»
В это время один из стражников забил на барабане мелкую холодную дробь, палач, жутко гогоча, встал передо мной и, занеся ногу и выдержав паузу, выбил из-под меня табуретку. Веревка резко затянулась на шее, и…
Я рухнул на сырую от утренней росы траву. Несколько секунд я лежал неподвижно – я совсем не так представлял себе смерть через повешение. Только через несколько секунд до меня дошло, что я все еще жив и что веревка оборвалась. Передо мной на своем троне просто умирал от смеха Алекс:
– Извини, это была шутка. Все было подстроено – веревка была сгнившей вверху, она просто не могла выдержать твой вес. Но до чего ты все-таки упрямый! Я, честно говоря, думал, что ты в последний момент все-таки сдашься.
– А если бы веревка все-таки не порвалась? – взревел я.
Я чувствовал, что сейчас буквально взорвусь от ярости на мелкие кусочки – в глазах потемнело, лицо стало гореть, а кулаки автоматически сжались от злости. Уничтожающим взглядом я уставился на брата.
– О-о, – Алекс вдруг понял, что ввел меня в состояние невменяемого. – Стража! Схватить этого безумца!
Со всех сторон на меня кинулось десятка два стражников. Но было уже поздно. Двумя резкими и мощными ударами кулаков я размесил лицо рядом стоявшему палачу и выхватил у него топор. Словно дикий зверь, упивающийся своей злобой, словно хладнокровный терминатор-убийца, словно адская машина смерти я кинулся на подбегающих ко мне со всех сторон стражников. Ревя и воя, я месил топором всех и вся, не в силах утихомирить свою ярость. Я был зол. Я был так зол, что готов был перемолоть в ничто весь этот жалкий мирок и как следует проучить своего брата за его дурацкие шутки.
Через несколько минут от накинувшихся на меня стражников остались только несколько помятых трусов, прячущихся за стволы редко стоявших во дворе деревьев.
– Остановись! – кричал брат. – Я же просто пошутил!
Я остановился, вытер рукавом пот со лба и, взяв у одного из валявшихся на земле стражников меч, с ревом бросился в сторону брата.
Алекс понял, что со мной сейчас разговаривать бесполезно и решил ретироваться. С несколькими стражниками он исчез в дверях своего дворца. Двери за ними закрылись, щелкнул засов. Я подбежал к входу и начал яростно колотить в створки:
