ПАПА:
Нет! Ты что, не знаешь, что они сейчас даже конспекты на ноутбуках пишут? Некоторые даже не знают, что такое ручка. Считают, что это стилус, из которого течет какая-то странная жидкость. А писать даже не умеют. Об этом уже можно забыть.
МАМА:
О чем это ты говоришь? Что детям нужны компьютеры? Что без компьютера чисто физически невозможно ничего выучить? А книги? А библиотеки?
ПАПА:
Ты когда последний раз в библиотеке была? И там теперь компьютеры стоят. Сейчас так учатся.
МАМА (в гневе):
Ты что, хочешь мне сказать, что в лесах Африки дети ничего не могут изучить, пока им не поставят компьютер? Так?
ПАПА (ошеломленно):
В лесах Африки? При чем тут леса Африки?
МАМА:
Разве тебе нужен компьютер, чтобы читать великую классику?
ПАПА:
Вообще-то я уже так свыкся с «Киндлом»…
Он замечает мамино лицо.
ПАПА:
Но, вообще, нет. Нет, конечно.
МОЕ БЕЗМЯТЕЖНОЕ ЛЮБЯЩЕЕ СЕМЕЙСТВО – РАСШИФРОВКА ФИЛЬМА
ИНТЕРЬЕР. РОУЗВУД-КЛОУЗ, 5. ДЕНЬ
Рука стучит в дверь Фрэнка.
ФРЭНК:
Кто там?
ОДРИ (за кадром):
Я!
ФРЭНК:
Да.
Дверь открывается, камера, дергаясь, входит в комнату. Тут целая свалка подросткового барахла. ФРЭНК сидит у окна, играя на приставке «Атари» в игру восьмидесятых годов.
ОДРИ (за кадром):
Про Уругвай можно было на телефоне посмотреть.
ФРЭНК:
Ага.
ОДРИ (за кадром):
Ты просто так лез к папе.
ФРЭНК:
Мне комп нужен.
Камера фокусируется на приставке.
ОДРИ (за кадром):
Где ты ее откопал?
ФРЭНК:
На чердаке.
Раздается стук в дверь, и Фрэнк одним ловким движением набрасывает на приставку кофту, разворачивается на кресле и хватает книгу.
Входит МАМА, осматривается.
МАМА:
Фрэнк, у тебя тут бардак. Надо навести порядок.
Фрэнк пожимает плечами.
МАМА:
Чем ты тут занят?
ФРЭНК:
Да так, ничем.
Он смотрит в камеру.
ФРЭНК:
Все как обычно.
Сейчас на встречах с доктором Сарой я болтаю гораздо больше. Куда больше. Долгое время казалось, что мне, в отличие от нее, нечего сказать. И говорила почти всегда она, а я слушала. (Хотя, по правде сказать, в то время, когда мы познакомились, меня никакое общение особо не интересовало. А если еще честнее, то на первой встрече я даже не вошла в кабинет, так что и не смотрела на нее и не разговаривала.) Но сейчас все поменялось местами. У меня столько всего, о чем я хочу ей рассказать! О Линусе, Натали, о всех своих выходах, о том, как я ехала на автобусе вообще без паники…
– В общем, думаю, все, – заключаю я в конце последнего рассказа. – Я, кажется, готова.
– Готова?
– Вылечилась.
– Да. – Доктор Сара задумчиво постукивает карандашом. – А это означает, что…
– Ну, вы и сами понимаете. Что у меня снова все в порядке. Я нормальная.
– Прогресс, разумеется, есть. Заметный, и я в восторге. Правда в восторге, Одри.
– Это не просто «заметный прогресс», – недовольно говорю я, – я снова в норме. Ну. Практически.
– М-м-м. – Доктор Сара выдерживает паузу вежливости, прежде чем возразить. – Ты еще не вернулась в школу, – отмечает она. – Ты еще ходишь в темных очках. Все еще принимаешь лекарства.
– Ладно, я же сказала «практически». – Во мне вспыхивает гнев. – Что вы такая мрачная?
– Одри, я просто хочу, чтобы ты реалистично посмотрела на вещи.
– Я смотрю!
– Помнишь, я тебе рисовала график? Зигзаг?
– Ну да, но он уже устарел, – говорю я. – У меня вот какой график.
Я встаю, иду к доске и провожу прямую, устремляющуюся вверх, к звездам.
– Вот я. Вниз больше не будет. Только вверх.
Доктор Сара вздыхает.
– Одри, мне очень хотелось бы, чтобы так и получилось. Но у абсолютного большинства людей, столкнувшихся с такой же ситуацией, как твоя, бывают регрессы. И ничего такого в этом нет. Это нормально.
– Так у меня уже бывали регрессы. – Я смотрю на нее с каменным лицом. – Я это уже проходила, ясно? Больше их не будет. Нет.
– Одри, я понимаю, что ты расстроилась…
– Я мыслю позитивно. Что тут плохого?
– Ничего. Но не переусердствуй. Не дави на себя. Есть риск, что от этого может произойти серьезный отскок назад.
– Все со мной нормально, – решительно повторяю я.
– Да, – кивает она. – Но в то же время ты хрупкая. Вообрази себе склеенное фарфоровое блюдо, когда клей еще не совсем застыл.
– Я – блюдо? – язвительно спрашиваю я, но она пропускает мои слова мимо ушей.
– Одри, несколько лет назад у меня была очень похожая на тебя пациентка, на той же стадии выздоровления. И она, вопреки моему совету, решила отправиться в европейский Диснейленд. – Доктор Сара кривит лицо. – Европейский Диснейленд, придумала тоже!
Меня от одной мысли о нем передергивает, но доктору Саре я в этом не признаюсь.
– И что? – не сдержавшись, спрашиваю я.
– Для нее это оказалось чересчур. Пришлось вернуться раньше, чем собиралась. И она решила, что у нее на самом деле ничего не получилось. Настроение стало еще хуже, чем когда-либо раньше, и весь прогресс пошел насмарку.
– Ну, я в Диснейленд не поеду, – говорю я, сложив на груди руки. – Так что.
