– Кто ты? – спросил я.
– Оденься, – сказала Эльфаделль то ли мне, то ли девушке – я так и не понял.
– Кто ты? – снова спросил я у девушки, но она продолжала хранить молчание.
– Оденься, лорд Утред! – велела Эльфаделль, и я подчинился.
Я надел кожаную куртку, сапоги, кольчугу, перевязь с ножнами. Все это время взгляд огромных темных глаз девушки был устремлен на меня. Она была красива, как летний рассвет, и молчалива, как зимняя ночь. Она не улыбалась, ее лицо ничего не выражало. Христиане утверждают, что у нас есть душа – не знаю, что это такое, – но мне казалось, что у этой девушки души нет. В ее темных глазах была пустота. Это и пугало, и манило к ней. Я медленно двинулся в ее сторону.
– Нет! – закричала Эльфаделль. – Тебе нельзя прикасаться к ней! Ты видел Эрсе при дневном свете. Больше никому это не доводилось.
– Эрсе?
– Иди, – сказала она, – иди. – Она преодолела страх и встала передо мной. – Прошлой ночью тебе снился сон, – продолжала она, – и в том сне ты нашел истину. Довольствуйся этим и иди.
– Поговори со мной, – обратился я к девушке, но она оставалась неподвижной и молчала, и взгляд ее был таким же пустым, однако я все равно не мог отвести от нее глаз.
Я готов был смотреть на нее вечно. Христиане толкуют о чудесах, о том, как люди ходят по воде и воскрешают мертвых, и они утверждают, что эти чудеса служат доказательствами их религии, хотя никто из них не умеет творить чудеса. И вот здесь, во влажном воздухе пещеры, я увидел чудо. Я увидел Эрсе.
– Иди, – сказала Эльфаделль. Она обращалась ко мне, но именно богиня повернулась и исчезла в своем подземном мире.
Я не убил старуху. Я ушел. Я оттащил тела монахов в кусты – пусть они станут угощением для диких зверей, – склонился к ручью и напился.
– Что тебе сказала ведьма? – спросил Осферт, когда я добрался до вдовьей фермы.
– Не знаю, – ответил я тоном, который отбил у него желание задавать вопросы. Один он все же задал:
– Куда мы направляемся, лорд?
– Мы едем на юг, – ответил я, все еще не оправившись от потрясения.
И мы поехали в земли Сигурда.
Глава четвертая
Я назвал Эльфаделль свое имя. А что еще я ей рассказал? Говорил ли я об идее отомстить Сигурду? И почему я там много говорил? Ответ дал мне Лудда.
– Есть травы и грибы, лорд, и есть спорынья, что растет на колосьях ржи, и все это способно вызвать у человека грезы. Моя мать использовала все это.
– Она была колдуньей?
Он пожал плечами.
– Во всяком случае, мудрой женщиной. Она предсказывала судьбу и готовила всякие снадобья.
– Такие же, как то, которым напоила меня Эльфаделль? Как то, которое заставило меня назвать свое имя?
– Может, то была спорынья? Если так, то тебе повезло, что ты остался жив. Стоит сделать крохотную ошибку при приготовлении, и тот, кто выпил это пойло, умирает. Но она, видимо, знала, как правильно готовить, поэтому ты, лорд, и трещал как сорока.
Что же еще я открыл этой ведьме? Я чувствовал себя одураченным.
– А она действительно говорит с богами? – Я многое рассказал Лудде об Эльфаделль, однако об Эрсе не упоминал. Я хотел сохранить это в секрете, запрятать это воспоминание глубоко-глубоко.
– Некоторые утверждают, будто им это дано, – последовал туманный ответ.
– И способность видеть будущее?
Лудда поерзал в седле. Он не привык ездить верхом и сейчас мучился от боли в отбитой заднице и бедрах.
– Если бы она действительно видела будущее, лорд, сидела бы она в пещере? Она бы уже переселилась во дворец. И у ее ног ползали бы короли.
– А может, боги говорят с ней только в пещере, – предположил я.
Лудда различил тревогу в моем голосе.
– Лорд, – без доли насмешки произнес он, – если постоянно бросать кости, рано или поздно выпадет нужное тебе число. Если я скажу, что завтра будет светить солнце, или пойдет дождь, или выпадет снег, или тучи затянут небо, или подует сильный ветер, или погода будет тихой и ясной, или нас оглушат мощные раскаты грома, одно из этих предсказаний обязательно окажется правдой, а все остальные ты забудешь, потому что захочешь поверить в то, что я действительно умею предсказывать будущее. – Он ободряюще улыбнулся. – Люди покупают ржавое железо не потому, что я обладаю даром убеждения, а потому, лорд, что им отчаянно хочется верить в то, что оно обратится в серебро.
Я тоже отчаянно хотел верить в то, что он прав в своем скептическом отношении к Эльфаделль. Она сказала, что Уэссекс обречен и что семь королей погибнут, но что это означает? Какие семь королей? Альфред Уэссекский, Эдуард Сентский, Йорик из Восточной Англии? Кто еще? И кто такой Сакс?
– Она знала, кто я, – сказал я Лудде.
– Потому что ты выпил ее пойло, лорд. Это все равно что напиться допьяна и выбалтывать все, что приходит в голову.
– И она связала меня, – продолжал я, – но не убила.
– Слава богу, – облегченно произнес он. Я сомневался в том, что он христианин, во всяком случае, добропорядочный христианин, однако у него хватало ума не ссориться со священниками. – Только вот вопрос: почему не убила?
– Испугалась, – ответил я, – и аббат испугался.
– Она связала тебя, лорд, – сказал Лудда, – потому что кто-то сообщил ей, что ты враг ярла Кнута. Просто она не знала, что ярд Кнут хочет сделать с тобой. Поэтому она послала за монахами, чтобы выяснить это. А они тоже перепугались. Ведь это серьезное дело – убить лорда, тем более когда рядом его люди.
– Один из них не испугался.
– И сейчас об этом сожалеет, – весело подытожил Лудда. – Однако все это странно, лорд, очень странно.
– Что именно?
– Она может говорить с богами. И боги не отдали ей приказ убить тебя.
– А, – протянул я, понимая, что он имеет в виду, но не зная, что еще сказать.
– Боги наверняка знали бы, что с тобой делать, и они обязательно сказали бы ей. Но ведь не сказали. Это говорит мне о том, что она получает приказы не от богов, а от ярла Кнута. А людям рассказывает то, что они хотят от нее услышать. – Он снова поерзал в седле, пытаясь облегчить ноющую боль. – Вон там дорога, лорд, – сказал он, вытягивая руку.
Он вел нас на юг и на восток и искал римскую дорогу, которая переваливает через холмы. «Она ведет к старым оловянным шахтам, – еще перед выездом сообщил он мне, – а после шахт дороги нет». Я тогда велел Лудде довести нас до Ситрингана, где у Сигурда был дом для празднований. Правда, тогда я не рассказал, что именно собираюсь там делать.
Почему я отправился на поиски Эльфаделль? Чтобы найти путь, естественно. Три норны сидят у корней Иггдрасиля и плетут наши судьбы, и в какой-то момент они берут ножницы и обрезают нити. Нам всем хочется знать, когда закончится эта нить. Нам хочется знать будущее. Нам хочется знать, как сказал мне Беорннот, чем закончится история, и вот поэтому-то я и отправился к Эльфаделль. Альфред скоро умрет, возможно, он уже умер, и все изменится, а я не настолько глуп, чтобы думать, что моя роль в этих переменах будет незначительной. Я Утред Беббанбургский. Люди боятся меня. Я не великий лорд с точки зрения земельной собственности или богатства, но Альфред всегда знал: если ему нужна победа, то нужно просто дать мне людей. Именно таким образом он и сломил хребет Хестену при Бемфлеоте. Его сын, Эдуард, кажется, доверяет мне, и я знаю, что Альфред хочет, чтобы я присягнул в верности Эдуарду. Я отправился к Эльфаделль, чтобы хотя бы одним глазком заглянуть в будущее. Зачем связывать себя клятвой с человеком, которому суждено потерпеть неудачу? Не является ли Эдуард тем, кого Эльфаделль назвала Саксом и кому судьбой предназначено погубить Уэссекс? Что такое безопасный путь? Сестра Эдуарда, Этельфлед, никогда не простит меня, если я предам ее брата, но вполне возможно, что и ей суждено предать его. Все мои женщины погибнут. В этом нет ничего неожиданного, мы все умрем, но почему Эльфаделль так сказала? Не предостерегала ли она меня против детей Альфреда? Против Этельфлед и Эдуарда? Мы живем в мире, скатывающемся во мрак, и я все время искал свет, который осветил бы прямую и ровную дорогу, однако не нашел ни того ни другого, лишь увидел Эрсе, и это видение никогда не сотрется из моей памяти. Оно будет преследовать меня до конца моих дней.
