– Я выпотрошил его, как рыбу, – ответил я.
– Ты не отрицаешь этого? – В голосе Эссера слышалось неподдельное изумление.
– Я горжусь этим, – заявил я. – Я прикончил еще двух других монахов.
– Запишите это! – прошипел Эссер клеркам, которые вряд ли нуждались в указании. Они и так все тщательно записывали.
– В прошлом году, – сказал епископ Эркенвальд, – ты отказался присягнуть высокородному Эдуарду.
– Верно.
– Почему?
– Потому что я устал от Уэссекса, – ответил я, – устал от священников, устал выслушивать, что на все воля вашего бога, устал выслушивать, что я грешник, устал от вашей бесконечной чепухи, устал от этого пригвожденного тирана, которого вы называете богом и который хочет только того, чтобы мы все были несчастны. Я отказался присягать, потому что моя цель – вернуться на север, в Беббанбург, и убить тех, кто захватил его, но я не смогу сделать это, если буду связан присягой, а Эдуард вдруг захочет от меня чего-то другого.
Возможно, моя речь была и не самой почтительной, но я и не испытывал никакого почтения. Кто-то, полагаю, Этельред, приложил все силы к тому, чтобы уничтожить меня, и привлек к этому дело церковников, поэтому я вынужден был противостоять этим мерзким ублюдкам. И кажется, я преуспевал, во всяком случае, в том, чтобы сделать их еще более мерзкими. Плегмунд морщился. Эссер крестился. Эркенвальд просто закрыл глаза. Два молодых священника все писали и писали.
– Пригвожденный тиран, – медленно проговаривал один из них, чиркая пером по пергаменту.
– А кому пришла в голову такая великолепная идея отправить меня в Восточную Англию, прямо в лапы Сигурда?
– Король Йорик уверяет нас, что Сигурд приехал без его приглашения и что если бы он знал об этом, то заранее атаковал бы вражеские силы, – сказал Плегмунд.
– Йорик – глист, – сказал я. – На всякий случай, архиепископ, если ты не знаешь, глист – это такая же штука, как епископ Эссер, мерзость, которая выползает из задницы.
– Я научу тебя уважению! – рявкнул Плегмунд, сердито глядя на меня.
– Зачем?
Он захлопал глазами. Эссер что-то настойчиво говорил ему на ухо, мне был слышен свистящий шепот. Что до епископа Эркенвальда, то он пытался накопать что-нибудь полезное для меня.
– Что тебе рассказала ведьма Эльфаделль?
– Что Сакс разрушит Уэссекс, – ответил я, – и что датчане победят и Уэссекс исчезнет.
Мои слова ошеломили всех троих. Пусть они и были христианами, причем важными и могущественными, они все же не без трепета относились к настоящим богам и их волшебству. Они испугались, хотя никто из них не перекрестился, потому что так они признали бы, что языческая предсказательница может иметь доступ к истине, а этого делать они как раз и не хотели.
– А кто такой Сакс? – прошипел свой вопрос Эссер.
– Вот для этого я и приехал в Уинтансестер, – ответил я, – чтобы рассказать королю.
– Так расскажи нам, – потребовал Плегмунд.
– Я расскажу королю, – твердо заявил я.
– Змея! – обрушился на меня Эссер. – Подлый вор! Сакс, который разрушит Уэссекс, – это ты!
Я сплюнул, чтобы показать свое презрение, но плевок не долетел до стола.
– Ты приехал сюда из-за женщины, – устало проговорил Эркенвальд.
– Прелюбодей! – не унимался Эссер.
– Это единственное объяснение твоего появления здесь, – добавил Эркенвальд и посмотрел на архиепископа. – Sicut canis qui revertitur ad vomitum suum.
– Sic inprudens qui iterat stultitiam suam, – в тон ему произнес архиепископ.
В первое мгновение я подумал, что они проклинают меня, однако маленький епископ Эссер не смог удержаться от искушения продемонстрировать мне свою ученость и перевел:
– Как пес возвращается на блевотину свою, так глупый повторяет глупость свою.
– Слова Господа, – сказал Эркенвальд.
– Нам надо решить, что с тобой делать, – сказал Плегмунд, и при этих словах люди Годрика придвинулись ко мне. Я спиной ощутил их копья.
В очаге треснуло бревно, и сноп искр вылетел на циновки, которые тут же задымились. В другой ситуации кто-нибудь из слуг или солдат обязательно поспешил бы затоптать огонь, но сейчас никто не шевельнулся. Они жаждали моей смерти.
– Нам было продемонстрировано, – нарушил молчание Плегмунд, – что ты вступил в сношения с врагами нашего короля, что ты с ними строил против него заговор, что ты делил с ними хлеб да соль. Более того, ты признался в том, что лишил жизни святого аббата Деорлафа и двух его братьев, а также…
– Святой аббат Деорлаф, – перебил его я, – был в сговоре с Эльфаделль, а еще святой аббат Деорлаф хотел убить меня. Что я должен был делать? Подставить ему другую щеку?
– Молчать! – приказал Плегмунд.
Я сделал два шага и затоптал тлеющие циновки. Один из солдат Годрика решил, что я сейчас наброшусь на церковников, и тут же нацелил на меня копье. Я повернулся и пристально посмотрел на него. Просто посмотрел. Он покраснел и медленно опустил копье.
– Я сражался с врагами вашего короля, – сказал я, продолжая смотреть на копейщика, – как хорошо известно епископу Эркенвальду. – Я перевел взгляд на Плегмунда. – Пока другие трусливо прятались за стенами бурга, я вел в атаку армию вашего короля. Я стоял в стенах из щитов. Я рубил врагов, я окрашивал землю кровью ваших врагов, я сжигал корабли, я взял крепость Бемфлеот.
– И ты носишь молот! – взвизгнул Эссер. Он дрожащим пальцем указал на мой амулет и продолжил: – Это символ наших врагов, это главный символ тех, кто будет снова терзать Христа, а ты надеваешь его ко двору нашего короля!
– Чем занималась твоя мать? – спросил я. – Пердела, как кобыла? Тебе это пошло на пользу?
– Хватит, – опять же устало произнес Плегмунд.
Нетрудно было догадаться, кто «надул» им в уши: мой кузен Этельред. Он носил титул лорда Мерсии и по своему положению был ближе всего к королю, однако любой знал, что он – щенок на сворке западных саксов. Он хотел обрезать поводок, и после смерти Альфреда он наверняка попытается завладеть короной. И обзавестись новой женой, потому что старая, Этельфлед, добавила к его привязи еще и рога. Этот щенок на привязи и с рогами жаждет мести и моей смерти, потому что знает: в Мерсии слишком много тех, кто предпочтет последовать за мной, а не за ним.
– Наш долг – решить твою судьбу, – сказал Плегмунд.
– Судьбу решают норны, – сказал я, – сидя под Иггдрасилем.
– Варвар, – прошипел Эссер.
– Королевство должно быть защищено, – продолжал архиепископ, игнорируя нас обоих, – оно должно иметь щит веры и меч праведности, и в королевстве Господа нет места человеку без веры, человеку, который может повернуть против нас в любой момент. Утред Беббанбургский, заявляю тебе…
