Вновь прибывших вел Стипа. Он спешился, спустился с берега к воде и рупором приставил руки к лицу.
– Где нам перебраться?
– Дальше к западу, – крикнул я в ответ. – Сколько вас?
– Двести двадцать!
– У нас тут семьсот датчан, – крикнул я, – но я сомневаюсь, что это их армия.
– На подходе еще много наших! – закричал Стипа, не обратив внимания на мои слова.
Я смотрел, как он взбирается на крутой берег. Его отряд двинулся на запад в поисках брода и исчез за деревьями. Я вернулся к перешейку и увидел, что датчане все еще стоят в линии. Они наверняка извелись от безделья, но все равно не делали попытки спровоцировать нас. Наступил вечер. Хестен знал, что я просто так не сдамся, однако тоже не предпринимал шагов, чтобы исполнить свою утреннюю угрозу. В датском лагере запылали костры, мы поглядывали на запад в ожидании, когда Стипа переправится через реку. Мы наблюдали и ждали. Пришла ночь.
А на рассвете датчан на месте не оказалось.
Этельфлед приехала через час после восхода и привела сто пятьдесят воинов. Как и Стипе, ей пришлось искать брод на западе, и мы собрались только к полудню.
– Я думал, ты движешься на юг, – поприветствовал я ее.
– Кто-то же должен дать им отпор, – усмехнулась она.
– Только вот они ушли, – сказал я.
Земля к северу от перешейка была испещрена черными пятнами бивачных костров, на восток вела широкая полоса отпечатков копыт. У нас теперь имелась армия, но нам не с кем было сражаться.
– Хестен никогда и не собирался биться со мной, – сказал я, – он просто хотел оттянуть сюда наших людей.
Стипа озадаченно посмотрел на меня, а Этельфлед сразу сообразила, что я имею в виду.
– И где же они?
– Мы на западе, – сказал я, – значит, они на востоке.
– И Хестен присоединился к ним?
– Думаю, да, – ответил я.
Мы, естественно, ничего не знали наверняка, нам было известно лишь то, что люди Хестена выступили на юг из Сестера, а потом по какой-то таинственной причине ускакал на восток. Эдуард, как и Этельфлед, откликнулся на мое первое предостережение и выслал людей на север, чтобы выяснить, вторгся неприятель или нет. Стипе предстояло подтвердить или опровергнуть мое первое сообщение и вернуться в Уинтансестер. Этельфлед проигнорировала мой приказ укрыться в Сирренсестере и вместо этого привела ко мне своих дружинников. Как она сообщила, другие мерсийские войска были вызваны в Глевесестер.
– Вот удивительно, – с сарказмом произнес я.
Точно так же, как в прошлый раз, когда Хестен вторгся в Мерсию, Этельред и теперь будет защищать собственные земли, а остальной стране предоставит выкручиваться самостоятельно.
– Я должен вернуться к королю, – сказал Стипа.
– Какой у тебя приказ? – спросил я. – Найти, где вторглись датчане?
– Да, лорд.
– Ты нашел?
Он покачал головой.
– Нет.
– Тогда ты и твои люди едете со мной, – сказал я, – а ты, – я указал на Этельфлед, – должна отправиться в Сирренсестер или присоединиться к своему младшему брату.
– А ты, – сказала она, указывая на меня, – не командуй мной, я буду делать то, что хочу. – Она с вызовом посмотрела на меня, но я промолчал. – Почему бы нам не разгромить Хестена? – спросила она.
– Потому что у нас не хватает людей, – терпеливо ответил я, – и потому что мы не знаем, где остальные датчане. Ты хочешь начать сражение с Хестеном и потом обнаружить у себя в тылу три тысячи захмелевших от меда датчан?
– Тогда что нам делать? – спросила она.
– То, что я сказал, – ответил я.
Мы отправились на восток по следам Хестена и обратили внимание на то, что по пути датчане не сожгли ни один дом и не разграбили ни одну деревню. Это означало, что Хестен спешит, игнорируя возможность разжиться трофеями, потому что, как я считал, ему был отдан приказ соединиться с главными силами датчан, где бы они ни находились.
Мы тоже спешили, и на второй день подошли к Лиссельфельду. У меня там было одно дело. Я въехал в городок – у него не было стен, зато он мог похвастаться огромной церковью, двумя мельницами, монастырем и величественным епископским домом. Большая часть жителей ушла на юг в поисках какого-нибудь бурга, чтобы укрыться от датчан, и наше появление вызвало панику. Мы увидели, как люди со всех ног бросились к лесу, решив, что мы – враг.
Мы напоили лошадей в двух ручьях, что текли через город, и я отправил Осферта и Финана покупать продукты. Мы с Этельфлед взяли тридцать человек и отправились во второе величественное здание города, стоявшее у северной окраины Лиссельфельда. Вдова, жившая там, никуда не убежала при нашем появлении. Напротив, она ждала нас в зале, окруженная десятком слуг.
Ее звали Эдит. Она была молода, очень красива и отличалась жестким характером, хотя на первый взгляд казалась нежной и кроткой. Круглолицая, с вьющимися рыжими волосами, довольно полная, она была одета в полотняное платье золотого цвета, с шеи у нее свисало множество золотых цепочек.
– Ты вдова Оффы, – сказал я, и она молча кивнула. – Где его собаки?
– Я утопила их, – ответила она.
– Сколько ярл Сигурд заплатил твоему мужу, чтобы он соврал нам? – спросил я.
– Не знаю, что ты имеешь в виду, – сказала она.
Я повернулся к Ситрику.
– Обыщи дом, – велел я ему. – Забирай все продукты.
– Ты не имеешь права… – начала Эдит.
– Я имею право делать то, что считаю нужным! – оборвал я ее. – Твой муж продал датчанам Уэссекс и Мерсию.
Она стояла насмерть, оказываясь что-то признавать, однако в этом недавно построенном доме было слишком много свидетельств богатства его обитателей. Она завопила, вцепилась в меня, когда я снял золото с ее шеи, а потом принялась изрыгать проклятия нам вслед, когда мы ушли. Я покинул город не сразу, сначала заехал на кладбище у собора, и там мои люди выкопали тело Оффы из могилы. Он заплатил серебром священникам за то, чтобы его похоронили поближе к останкам святого Чада – он считал, что через эту близость ему откроется дорога на небеса в тот день, когда Христос вернется на землю, – но я сделал все возможное, чтобы переправить его грязную душу в христианский ад. Мы перетащили его гниющее тело, обмотанное бесцветным саваном, на край города и бросили в реку.
После этого мы поехали на восток выяснять, обрекло ли его предательство Уэссекс на гибель.
Часть четвертая
Смерть зимой
Глава одиннадцатая
