Когда готовы стать пустым сосудом, мы обязаны расстаться с представлениями о том, как наши произведения должны выглядеть и звучать. У писателей та же задача, что и у актеров. Если актер точно знает, как должна выглядеть его игра, это знание мешает ему быть верным мгновенной жизни, пытающейся пробиться сквозь него. Это касается и нас, писателей: если тратим слишком времени на умозрительности, а не на воплощение, мы застреваем в том, как должен выглядеть текст, и остаемся на поверхности – не доверяем тексту, не погружаемся глубже. (Именно поэтому фильмы «поверхностной концепции» так часто утомительны. Умозрительность в них глушит любые тонкости сообщаемого.)
Чтобы добиться совершенства в литературном творчестве – а также в актерской игре, пении, танце и любых других видах искусства – нужно учиться не управлять происходящим, а позволить самому искусству управлять нами. Танцор скажет: «Танец танцует меня». Художник повторит: «Картина сама себя пишет». Парадокс в том, что мы учимся тому или иному виду искусства, пока не овладеем им достаточно, чтобы позволить ему овладеть нами.
Ежедневные тренировки в течение длительного времени помогают нам стать достаточно сильными и гибкими, чтобы выдержать напор творчества, льющегося сквозь нас. Ноги танцора приучены не спотыкаться. Так и мы, писатели, упражняемся, чтобы слушать неколебимо. Ежедневно прислушиваясь к тому, что нам положено писать, мы учимся позволять самим произведениям изливаться через нас.
Авторский голос – это не набор хитростей и приемов. Это средство связи. Индивидуальность в голосе проявляется не тогда, когда мы влюбляемся в его звучание, а когда у нас получается пойти дальше.
Хитроумие мешает и писать, и думать по-настоящему. Писатель, влюбленный в собственный стиль, похож на Нарцисса, склонившегося над прудом полюбоваться своим отражением. И мысли, и голос, зациклившись на себе, становятся вялыми и затхлыми. Церебральное письмо отрезает нас от сердца. Именно об этом следующее стихотворение – о хитроумии.
АВВА, ОТЕЦ
Я выдумала слово, а выговорить не могу.
У меня целый алфавит на выбор —
Алфавит из чужих голосов.
И закружились в танце
Мой китайский с греческим,
География, картография,
А мне осталась – каллиграфия.
А дело вот в чем:
Слоги мои шипят чье-то имя, какое и не сказать.
Сижу, молчу.
Пинаю сапогом – себя.
Хочу я – просто и правдиво —
Назвать себя.
Авва, Отец, приди ко мне водой.
Увлажни мой язык,
Поясни мне слова моей песни.
Индейцы лакота верят, что у каждого из нас есть своя песня жизни. Я тоже в это верю. И долгие годы преподавания это подтвердили. Как только начинающие писатели, убежденные в том, что им нечего сказать, приступают к работе, оказывается, что им не только есть о чем рассказать – мир нуждается в том, чтобы они об этом рассказали.
Недавно меня припер к стенке один сварливый писатель и потребовал сказать ему, когда я собираюсь прекратить это безобразие – убеждать людей писать.
– Я не собираюсь прекращать, – отрезала я.
– Но подумайте, сколько плохих писателей теперь разведется из-за вас!
– Мой опыт говорит об обратном.
– Ну конечно. Вы хотите сказать, что некоторые из этих новоиспеченных писателей умеют писать? – ухмыльнулся он в ответ.
– Многие из них пишут вполне достойно. Некоторые – просто превосходно. Для меня большая честь помогать куда более талантливым людям, чем нашумевшие.
– Гм, – недовольно хмыкнул в ответ писатель и отчалил от меня.
Мой преподавательский опыт говорит о том, что никогда не поздно начинать искать свой авторский голос. Некоторые мои ученики начинали писать, когда им было далеко за пятьдесят, и затем побеждали на драматургических конкурсах и поэтических фестивалях. Одна женщина взялась за перо, когда ей было семьдесят, и уже издала свой первый роман. Слишком часто голосу не хватает лишь уверенности в себе.
Дорогая Джулия,
Ты убедила меня начать писать, и, хотя я подумала, что ты сошла с ума, я все же начала. Прилагаю свежеизданную детскую книгу…
Иногда мы не знаем, что у нас есть авторский голос, потому что некому было его услышать. Стоит только прислушаться, как внутренний голос крепнет. Вскоре его слышат и другие, и круг поддержки начинает разрастаться.
Дорогая Джулия,
После тридцати лет преподавания я наконец-то отыскала собственный голос. Я обожаю писать! Я только жалею, что ждала так долго. Пожалуйста, скажите прочим своим ученикам, чтобы доверились вам и начинали прямо сейчас.
Да: Дорогие Прочие Ученики. Доверьтесь мне и начинайте прямо сейчас!
Способ приобщения
Когда нам нездоровится, иногда мы «теряем» голос. Вообще-то мы его не теряем. Мы просто теряем способность его применять. И когда нам нездоровится психологически, мы нередко «теряем» свой внутренний голос. Опять-таки, мы лишь временно им не владеем. Внутренний Голос никуда не девается – он дожидается, пока мы снова отыщем его и с ним воссоединимся.
Для выполнения этого упражнения вам предстоит путешествие во времени по вашей жизни – во времени вашего повествования – с остановками на тех эпизодах, что вас эмоционально зарядили. Зачерпывая время из своей жизни этой «чашей», вы будете о нем писать.
Этот термин я позаимствовала из золотодобычи – там используют чаши для купелирования, чтобы отделить золотую руду от пустой породы. Именно для этого «чаша» нужна писателю. Когда мы пишем о том, что нам небезразлично, о том, во что вовлечены эмоционально, наши тексты сами по себе обретают «голос». А как же. Мы говорим эмоциональную правду. Вот несколько примеров чаш:
1. Тайна, которую хранит моя семья
2. Мой любимый родственник
3. Мой околосмертный опыт
4. Моя величайшая потеря
5. Моя величайшая победа
6. Брак моих родителей
7. Мой ближайший друг
8. Самая рискованная затея
9. Самое подлое предательство
10. Самое радостное воспоминание
Как правило, чаши получаются объемом от нескольких до десяти машинописных страниц. Пока пишете, сами поймете по материалу, какая форма и длина подойдет лучше всего. Часто малая, плотно набитая чаша позднее становится основой для более крупного произведения.
Когда завершите работу, вы, возможно, захотите поделиться ею с «Доброжелательным Читателем». Под доброжелательным я подразумеваю такого, который увлечен литературой и способен читать себе в удовольствие, а не строить из себя диванного критика. С вашей стороны будет мудро пояснить ему, что вы собираетесь написать целую серию подобных чаш, и в задании было сказано спросить о том, что читателю понравилось, что получилось удачно. Так вы научитесь опираться на сильные стороны своих текстов, а не преувеличивать их недостатки. Многие ученики посылают свои сочинения непосредственным участникам описанных событий. Получатели нередко отмечают, как были тронуты этими мемуарами.
