«Я показал рассказы друзьям. Им не понравилось. Они сказали, что ничего не поняли, – поведал мне расстроенный писатель. – С тех пор мне больше ничего не приходило в голову».
Мне захотелось сесть в самолет, прилететь в Ирландию и совершить личный террористический акт. Как посмели эти так называемые «друзья» критиковать такие сильные, живые и многообещающие тексты? Кем они себя возомнили? Критиками?
Наилучшая и самая редкая критика – конструктивная, и мало кто умеет ее предложить. И потому самое мудрое, что можно сделать с ранними текстами – да и с ранними черновиками тоже, – это практиковать искусство сдержанности.
– Вы должны практиковать сдержанность, – сказала я молодому писателю. – Прекратите показывать свои рассказы кому попало, в особенности своим друзьям. Просто пишите еще и посылайте их по факсу. Давайте для начала договоримся о дюжине. Сначала пишите. Править можно и потом.
Все, что требуется этому юному писателю, чтобы встать на ноги – все, что нужно каждому из нас – это поддержка и безопасность. Это не значит, что надо забыть об эстетике. Это означает, что надо уделить время и силы отысканию собственной эстетики, а этого не случится, если связываться с доморощенными критиками и искусством, принятым большинством голосов. Вопросу «Что ты думаешь о моих текстах?» всегда должен предшествовать другой вопрос – «Что я думаю о своих текстах?»
Когда-то мы говорили о «любви к письму». Теперь уже не говорим. Я бы очень хотела снова потолковать о любви к письму, писать из любви к письму и, пожалуй, писать любовные письма. Для меня любой текст зиждется в первую очередь на любви. И как выражение любви, наши тексты заслуживают защиты и глубокого уважения.
Средневековые города процветали под защитой высоких охраняемых стен. У каждого из нас есть творческий центр, который нужно защищать в точности так же. Я рассматриваю свою способность творить как свой главный ресурс. Это мое богатство. Я это знаю и защищаю его, как мудрый богач, трезво и осмотрительно инвестирующий в защиту своего.
Распространенные мифы убеждают нас, что художники по своей природе неукротимы и небрежны, так зачем говорить о них с финансовой точки зрения? Зачем принуждать к осмотрительности? Потому что все мы внутренне богаты и можем растратить это богатство, как глупец пускает на ветер целое состояние.
Как мы транжирим свое богатство? Начать с того, что мы показываем свои работы слишком скоро и слишком неразборчиво. Мы недооцениваем свои тексты. Не отбираем своих читателей так скрупулезно, как банк отбирает инвесторов. Мы не останавливаемся, чтобы оценить квалификацию кандидатов в наши читатели. Нам не терпится, чтобы нас кто-нибудь прочел, и мы открываем ворота нараспашку. Это как дать прохожему доступ к своему банковскому счету.
Показывать свои тексты недоброжелательным или неразборчивым читателям – все равно что давать взаймы людям с отвратительным финансовым прошлым. Наши инвестиции прогорят. Нашу работу не оценят. Будут говорить противоположностями – «гениально» или «ужасно». (Немалый опыт подсказывает, что любые крайности, хоть высокие, хоть низкие, опасны для писателя, потому что от них просыпается робость.) Даже если читатели изобразят восторг, он может оказаться очень общим, что тоже опасно.
Если мы заходим слишком далеко и передаем им в руки еще не окрепшее произведение, мы ставим под угрозу собственную способность дописать его до конца. Наши силы утекают в другое русло. Силы, что должны были пойти на работу, вместо этого расходуются на попытки защитить свои творения, разобраться, «правы» ли наши критики.
Писать – значит выстраивать связь, связь писателя прежде всего с самим собой, и уже потом с окружающим миром. Чтобы практиковать самовыражение, нужно уважать этот порядок. Мы обязаны защищать свою самость, чтобы было что́ выражать. Мы должны относиться к своим текстам с осторожностью, как будто у них есть ценность. Потому что она действительно есть.
Труд писателя – это общение, но это общение начинается прежде всего изнутри. Самость обращается к писателю, а писатель – к Самости. И суть этого общения писатель передает миру. Если миру позволяется вмешаться слишком рано, Самость отступает. Возможно, ум и останется – и будет писать все заковыристее и сложнее, но души в таком писательстве не останется. Дух текста пошатнется. Сказанное может и будет сносным, но прозвучит фальшиво. Чтобы текст звучал искренне, в нем должен быть внутренний резонанс. Чтобы в тексте был внутренний резонанс, влияние на него извне следует ограничить. И оно должно быть только благосклонным.
Что я имею в виду под благосклонным влиянием? Я говорю о таком влиянии, которое поддержит молодой побег, а не выдернет его с корнем. Именно такова была изначальная цель критики. Когда она была искусством, а не противоборством, предполагалось, что критики будут задавать форму произведениям искусства и поддерживать их авторов. Глубоко образованные в литературной традиции, критики были хорошо знакомы с высокими деревьями литературных гениев и часто могли распознать многообещающего новичка, как опытный лесник умеет распознать ценный росток на лесной подстилке. Нынешние критики не обучены оказывать и принимать подобное влияние. В школах и в средствах массовой информации нас учат «критиковать», но не показывают, как это делать правильно.
Мой опыт преподавателя литературного творчества говорит о том, что если я хвалю достоинства в работе ученика, недостатки вскоре отваливаются сами собой. Если уделяю внимание недостаткам, то пошатнуться и сойти на нет могут, наоборот, достоинства. Молодой писатель – как молодая лошадь. Прежде чем требовать безупречности, нужна базовая дрессировка. Мы бы не стали передавать жеребенка кому попало на обучение, и точно также не стоит передавать свою работу кому попало для критики. И я не говорю, что нужно обращаться только к профессионалам. Слишком часто у профессионалов есть свои фанаберии.
Читатель-любитель вполне может дать вполне достоверную оценку. (Помните, «любитель» – от слова «любить».) Главное, чтобы этот читатель любил читать и доброжелательно относился к тому, что вы развиваетесь как писатель.
Книжной критикой я занималась в начале своего третьего десятка. Всем известно, как сложно написать хороший отзыв. Как сложно точно указать достоинства книги. Зато разнести ее в пух и прах проще простого. Даже неловко, насколько просто точно указать на недостатки. Именно поэтому «другу», который намеревается вас читать, можно подсказать, как быть «Доброжелательным Читателем».
Совершенно справедливо, передавая рукопись читателю, попросить его: «Я бы хотел услышать, что тебе понравилось, что мне стоит развивать и дальше. Пожалуйста, будь конкретен».
По крайней мере, это подтолкнет читателя в нужном направлении.
Мы должны писать из любви – и выбирать в читатели тех, кто читает из любви: из любви к словам. Любовь к описыванию собственного опыта должна быть ведущей силой, определяющей, что окажется на бумаге. Когда пишем из страха критики, мы затрудняем себе работу и раним голос. Выбирая в читатели не тех, кто любит читать, а тех, кто любит критиковать, мы накликиваем беду.
