Если мы даем детям возможность свободно творчески развиваться, из этого совсем не следует, что они станут профессиональными художниками, но они наверняка выберут профессию, где смогут в большей степени проявить себя. Если родители активны и знают, что детям нужно кроме школы, тогда есть надежда на их творческое развитие. А с такими учителями, как Рассел Грэнит, есть надежда на изменения в системе образования. Мы же, родители, должны изо всех сил противостоять недостаткам нынешней системы, и тогда мы все вместе постепенно добьемся успеха.
ОТ ДЕТЕЙ К РОДИТЕЛЯМ
упражнение
Есть что-то, в чем ваш ребенок разбирается лучше вас? Попросите его научить вас этому. Будьте готовы к новому знанию и к обучению. Дети оценят, что вы учитесь у них, особенно если вам это нравится. Мы как бы говорим им: «Да, ты в этом понимаешь» или «Да, тебе есть что сказать, чему научить. И я хочу у тебя научиться».
Скелет в шкафу: упреки и критика
Если ребенок начинает плакать ночью и бояться, что кто-то прячется в шкафу или под кроватью, мы успокаиваем его и убеждаем, что бояться нечего. Мы говорим, что родители сейчас в соседней комнате, что рядом есть плюшевый мишка и он обязательно придет на помощь и все будет хорошо. «Ничего не бойся, – говорим мы, – ты в безопасности».
Но иногда детей ругают или стыдят несправедливо – да порою мы и сами этим грешим. Нужно следить, за что мы ругаем детей, и стараться не делать им замечания по поводу их творческих проявлений. Если вдруг мы дали волю чувствам и вспылили, нужно немедленно исправить это. Если мы не смогли сдержаться и прикрикнули: «Перестань голосить! Меня это раздражает!» – необходимо так завершить фразу, чтобы не обидеть, не оскорбить ребенка: «Пой, если тебе нравится. У тебя очень красивый голос. Просто было немного громко, а мы разговаривали по телефону с тетей Синтией, и я ее плохо слышала».
Давайте оглянемся на собственное детство. Случалось ли, что вас заставляли почувствовать себя глупо, когда вам хотелось петь или как-то еще проявлять себя творчески? Наши собственные детские неудачи оставили в наших душах раны, мы помним о них и потому порою глушим творческие попытки ребенка – из лучших побуждений, чтобы он не сталкивался с такими неудачами.
«Моя мама была очень красивой женщиной, – говорит Холли. – Она настоящая уроженка Юга – высокая, стройная и статная, она гордилась своими манерами, стилем и вкусом и, конечно, хотела, чтобы дочери походили на нее». Две старшие сестры Холли были копиями матери: шикарные брюнетки с тонкими чертами лица. Но Холли пошла в отца – ростом намного ниже сестер, коренастая, со светлыми волосами.
«Я отличалась от своих сестер, и мне все всегда об этом говорили, – вспоминает она. – Они начали заниматься балетом с пяти лет, и я хотела пойти по их стопам, но, как вы можете догадаться, я совсем не годилась в балерины. Я стала заниматься спортивной гимнастикой и в десять лет принимала участие в детских соревнованиях. Я уже тогда поняла, что мое крепенькое тело отлично подходит для занятий гимнастикой, но платья, которые так нравились моей матери, совсем мне не шли. А мама постоянно просила надевать их на все торжественные вечеринки, которые она устраивала. Я стала шить себе одежду сама. Мне нравилось выглядеть по-своему. Мама не одобряла мой безумный дизайн и смелые сочетания цветов, но я продолжала придумывать себе наряды. Они ей не нравились, но она не останавливала меня».
Холли вспоминает один особенно неприятный день в ее жизни: «К нам в гости приехала тетя со своими детьми. Мне было одиннадцать, и я только что выиграла серьезные соревнования и получила награду. Я не могла дождаться, когда же можно будет всем показать мою медаль. Я надела один из своих самых странных нарядов и гордо спустилась вниз встречать гостей. Мама была в ужасе, она сказала, что в таком виде нельзя показываться на глаза приличным людям. Она заставила меня переодеться в платье, такое же, как на сестрах. Платье было ужасно неудобное, все в розовых рюшках, и я чувствовала себя не в своей тарелке. Чтобы как-то исправить положение, я нацепила несколько самодельных браслетов, а волосы заплела в длинную косу на боку. Когда тетя и двоюродные браться и сестры приехали, мы встречали их на крыльце. Тетя оглядела нас с головы до ног, а затем заявила маме: “Ну что ж, по крайней мере две из них унаследовали твой стиль и вкус”. Я была готова провалиться сквозь землю. За весь вечер я не сказала ни слова и уж конечно никому не показала свою медаль».
Сейчас Холли иногда пересматривает детские фотографии: «Я выглядела прекрасно, – печально говорит она. – Я была такой сильной и спортивной. Но когда я сравнивала себя с мамой и сестрами и видела, насколько далека от их идеала красоты, мне было очень тяжело. Я смотрю на фотографии, где на мне все эти странные наряды, и вижу себя, свою индивидуальность. Но меня никто никогда не хвалил, я постоянно стеснялась и не считала свои занятия гимнастикой чем-то важным. Жаль, что я не могу сейчас вернуться в прошлое и разубедить того ребенка».
К сожалению, история Холли не уникальна. Когда нас заставляют чувствовать себя неловко из-за внешности, мы начинаем бояться внимания к себе. Спортсменка, которая могла бы радоваться успехам, втягивает голову в плечи и старается скрыться, потому что ее заставляют носить платье, которое ей совсем не идет, она в нем перестает быть собой. А когда ты перестаешь чувствовать себя самим собой, это верная дорога к тому, чтобы усомниться и в своих достижениях.
Когда нас ругают за попытки творчества или несправедливо упрекают, мы начинаем думать, что любое проявление индивидуальности опасно и ни к чему хорошему не приведет. Когда нас несправедливо ругают за что-то, что мы создаем или придумываем, то очень скоро мы начинаем считать, что ничего не умеем. Мы хороним веру в себя, погружаемся в уныние и пессимизм, а стыд, затаившись на время, выжидает, когда мы снова захотим заняться творчеством и выразить свои чувства. И тогда он выходит на поверхность и ударяет еще больнее.
Именно поэтому многие из нас смущаются и не решаются реализовать свои творческие мечты. Именно поэтому многие из нас боятся своих желаний и передают это чувство детям.
Мы должны, мы обязаны быть смелее. Мы должны увидеть в себе то, чего мы не решаемся видеть, иначе мы рискуем и у ребенка отбить охоту за что-то браться.
Но бывает и полезная критика. Критика здоровая, заботливо освещающая путь вперед, – это правильная критика. Критика, которая унижает, которая вопрошает «да как ты посмел?» – это критика неправильная. Стыд может выступать в роли регулирующего устройства. Если мы кого-то стыдим, значит, мы пытаемся избежать собственного стыда. Мы стыдим человека, пытаясь предотвратить какие-то его действия, из-за которых сами можем испытать неловкость.
Занятия творчеством одновременно и пугают, и примиряют нас с действительностью. Искусство приносит свет туда, где до того было темно. Искусство дает нам перспективу. Занятия творчеством – на любом уровне – это мужественный поступок и выражение доверия.
Когда нашего ребенка критикуют или ругают, нужно быть твердыми в нашей поддержке. Не поддавайтесь сомнениям. Нельзя допускать, чтобы негативные мысли взяли верх. И мы должны по мере возможностей защищать себя и своих детей от бесполезной критики. Полностью укрыться от нее невозможно, поэтому, когда неправильная критика стучится к вам в дверь, вспомните несколько шагов, которые вам помогут:
