На санитарном вертолете старший лейтенант Черников и прапорщик Зайцев вернулись в полк у Даулака. В полку хорошо знали о трагедии в Куншерском ущелье, и Александру не докучали расспросами. Понимали, в каком состоянии находятся офицеры после тяжелого боя. Александр вернулся в свой отсек, сбросил грязную афганку, прошел в душевую. После душа переоделся в спортивный костюм. Присел на кровать. Наверху тихо работал кондиционер. Перед глазами Коля Белоусов в окровавленных бинтах, лежащий в углу пещеры. Трупы солдат, горящие остовы машин, душманы. Тряхнув головой, Черников встал, прошел к холодильнику, достал бутылку водки, выпил половину. Видения отступили, появилась боль в груди. Он допил бутылку и прилег на кровать. Спиртное и усталость сделали свое дело — Черников уснул. И снова, но уже во сне, оказался в эпицентре боя. Война не желала отпускать офицера из своих объятий.
Разбудил ротного Зайцев. От прикосновения руки прапорщика, Александр вскочил:
— А?! Что?
— Ты чего, командир?
Вытерев полотенцем вспотевший лоб, Черников пришел в себя:
— Ничего, Илья, Куншер снился, будь он проклят.
— Смотрю, ты пол-литра уже уговорил?
— По возвращении… А сейчас сколько времени? Я свои часы потерял к чертям собачьим.
— Восемь. Вечера.
— Ясно. Теперь впереди бессонная ночь.
— Я тоже не усну. Помянем ребят?
— Помянуть каждого здоровья не хватит — сгорим от спиртного.
— Пойдет ли спирт? Может, водки?
— А где ее сейчас взять? Нет, можно, конечно, у ребят-пехотинцев позаимствовать, но, по-моему, спирт лучше. Разведем, остудим — чем не водка?
— Разводи!
Прапорщик разбавил водой из графина перелитый в двухлитровую банку спирт, поставил его в холодильник:
— Через полчасика водочка будет готова. Так, а вот с закуской, я посмотрел, у тебя напряги. Схожу в столовую.
— Не надо. Там сбоку от холодильника пара банок тушенки, в ящике хлеб.
Зайцев принес тушенку, хлеб, начал вскрывать банки:
— Сань, а это правда, что на тебя приказ пришел и что через трое суток ты уедешь отсюда?
— Говорят, пришел.
— Завидую. Скоро жену увидишь. В чистой постели будешь спать с женой. И ни тебе гор, ни бурь песчаных, ни «духов», чтоб им пусто было, ни крови… Лафа!
Черников взглянул на подчиненного:
— А знаешь, Илья, чего я сейчас не хочу?
— Чего?
— Жену видеть.
— С чего бы это? — удивился прапорщик.
— Не хочу жену видеть. Не буду с ней жить. Разведусь.
Зайцев присел на табурет:
— Ты чего, командир? Серьезно говоришь или шутишь?
— Какие тут могут быть шутки. Изменяет она мне.
— Сам видел?
— А кто из мужей видит, как жена ему изменяет?
— Откуда знаешь?
— Чувствую. Сердцем чувствую, а его не обманешь. Но не будем об этом. Давай, доставай спирт, разливай, хватит ему охлаждаться. Выпить хочу за пацанов наших, погибших у Куншера, за Кольку Белоусова. За всех, кого сожрала эта война…
Зайцев разлил еще не остывший разбавленный спирт по граненым стаканам:
— Давай, командир, за них!
Выпили. Закусили мясом и хлебом, закурили. Сидели до двух утра, пока спиртное не свалило боевых офицеров.
В 9.30 вторника 12 июля заместитель начальника штаба вручил Черникову копию приказа о замене в Союз. И предписание, согласно которого старшему лейтенанту Черникову предлагалось до 14-го числа убыть в распоряжение командующего Краснознаменного Туркестанского военного округа. Датой прибытия в Ташкент значилась пятница, 15 июля. Передать роту Черникову предстояло офицеру из отдельного батальона материально-технического обеспечения дивизии. Не дождался Александр замены офицером из Союза или одной из западных групп войск, командование решило выдвинуть на повышение старлея из автобата. Да это и к лучшему. Не придется вводить вновь прибывшего в курс дела. Да и отдать роту будет легче. Все же своему, «афганцу». В среду Александр попрощался с погибшими, а в четверг утром вылетел в Кабул, оттуда в Ташкент. И уже в 19.00 местного времени он занял номер в офицерской гостинице военного городка у штаба округа. Афганистан остался позади. А впереди пока еще неизвестность. Впрочем, куда бы его не послали, сначала он отгуляет отпуск, а потом хоть к черту на кулички! Решение относительно жены он принял, а где служить, Черникову было все равно.
В 10.00 в пятницу 15 июля он, получив в бюро пропусков пропуск, поднялся на 6-й этаж здания штаба округа, где размещалось управление кадров. Встретил его полковник-автомобилист — пухленький, низкорослый, цветущий и пахнущий дорогим одеколоном штабист.
— Старший лейтенант Черников? Как же, как же, ждали. Я — полковник Гришин Эдуард Сергеевич. Смотрю, ты пунктуален, Александр Владимирович. Это хорошо, очень хорошо. Ты мне скажи, чеки обменять по хорошему курсу не желаешь? Я бы приобрел.
— Нет, не желаю.
— Тоже верно. В Москве за них больше дадут. Ты не подумай, я не щипач какой, просто дочке шубку обещал купить, а ее в обычных магазинах не достанешь. Даже за чеки.
— Тогда зачем вам здесь чеки?
— Так дочка в Москве живет. Замуж вышла и переехала. А чеки в «Березке» принимают, там есть все!
— Ясно.
— И еще, старлей, ты «Шарп» двухкассетный, случаем, не привез из Афгана?
— Нет.
— А вот это зря. Здесь мог бы за пару штук спихнуть… Но смотрю, ты не барахольщик. Молодец, уважаю таких. Я вчера в наградной отдел заходил. Хочу обрадовать: из Кабула на тебя представление пришло, к ордену «Красного Знамени». До этого чем награждали?
Черников, за какие-то десять минут уставший от живчика-полковника, ответил:
— Орденом «Красной Звезды» и медалью «За боевые заслуги».
— О, да ты у нас герой! Но «Знамя» вряд ли дадут, скорее «За службу Родине III степени» пришлют. Тоже неплохо, в твои-то годы…
— Товарищ полковник, может, делом займемся? Я контуженный в последнем бою, — солгал Александр. — Голова от переутомления начинает болеть. Да так, что хоть на стенку лезть.
— Может, в госпиталь позвонить? Туда тебя на некоторое время отправить отдохнуть, подлечиться?
— Не надо, в отпуске и отдохну, и подлечусь. Куда меня направляют?
Физиономия полковника-штабиста расплылась в довольной ухмылке:
— А тебе разве не сказали? В Центральную группу войск поедешь, в Чехословакию. Я там шесть лет отпахал, и до конца службы остался бы. Цивилизация! Магазины не то, что у нас. Все что захочешь, в избытке. Телевизоры наши цветные в цене, приемники «Альпинист», часы электронные, самовары — да все, короче, что из Союза припрешь, спихнешь влегкую — и с наваром. Только с особистами поаккуратней. Эти ребята карьеру в момент испортят.
