Сиффрин дернул хвостом:
– Может быть, эта стая разговаривала со своим хозяином… Мэйг мог меня узнать.
– Как это – разговаривала? Ты ведь сказал, что он живет в Дремучем лесу, очень далеко отсюда.
– Так и есть.
У меня застучало в голове, когда я попыталась это понять.
– А почему вдруг Мэйг тебя узнал? Ты же никогда с ним не встречался! Никогда не был в его стае!
Сиффрин отвел глаза:
– Я предан Старейшинам.
Он не ответил на мой вопрос. Под его насквозь промокшим мехом я различала красновато-коричневые вмятины. Они раскрывались в верхней части его передней лапы, как смятые лепестки омерзительной розы. Туман расползся по дороге смерти, он кружил клочьями в серых лучах рассвета.
– Вон тот шрам на твоей лапе… Кто это сделал?
Сиффрин опустил голову, его плечи согнулись. Он инстинктивно немного повернулся, скрывая старую рану.
– Забудь об этом, хорошо?
Я взорвалась:
– Говори!
В течение нескольких ударов сердца Сиффрин молчал, а дождь колотил по его шкуре и стекал вниз по лапам. Я сдержала дыхание, шерсть на моей холке сама собой вздыбилась. Наконец Сиффрин поднял голову. Я знала, что он скажет, еще до того, как он произнес хоть слово.
– Это сделал Мэйг. Теперь ты счастлива?
Я попятилась от него, окончательно растерявшись. Все, что когда-то казалось понятным и устойчивым, превратилось в пыль и воздух. Я уже стала доверять этому рыжему лису, но он все время лгал мне насчет того, что он знал; лгал о том, что он видел…
Лгал о самом себе.
Сиффрин встряхнулся, рассыпая капли воды с мокрого меха:
– Все очень запутано, куда сильнее, чем тебе известно. Но поверь мне, Айла, я все равно лучший друг, какой только может у тебя быть… и я твой единственный шанс отыскать Пайри.
– Я не нуждаюсь в твоей помощи. Ты меня предал! Ты позволил мне верить, что мои родные до сих пор живы!
Я говорила все громче, мой голос стал пронзительным, и я нервно сглотнула. Мои усы дрожали, тело вдруг стало тяжелым…
– Тут куда более важное дело, чем ты, детеныш! Неужели до сих пор не поняла? На кону стоит куда больше, чем несколько городских лисиц!
– Те «городские лисицы» были всем, что я имела! Все, что у меня было… – У меня сорвался голос, я опустила взгляд.
– Я знаю, – намного мягче произнес Сиффрин. – Я не хотел… Если ты позволишь мне объяснить, обещаю, я больше ничего не стану от тебя скрывать.
– Ты обещаешь? – фыркнула я. – Да что значат какие-то обещания для лжеца?
Рыжий лис поморщился, его большие глаза стали грустными.
«Вот и хорошо, – подумала я. – Заставь его страдать… пусть хоть частицу моей боли почувствует».
Горечь все сильнее подступала к горлу, она царапала меня изнутри, словно когти.
– Мне ничего от тебя не нужно, я не хочу иметь дел с тобой, со Старейшинами или с кем-то там еще. Я сама найду своего брата.
Я развернулась на ослабевших лапах и побежала вдоль края дороги смерти, разбрызгивая воду из луж и набирая скорость.
– Не будь дурочкой! Серые земли опасны! – крикнул Сиффрин.
Я обернулась, оскалив клыки:
– Без тебя знаю, что они опасны! Никому нельзя доверять!
Я пустилась бегом. Я почти не видела, куда бегу, просто неслась по серым камням, ослепленная дождем, гневом и горем.
– Подожди, прошу, мне так жаль! – кричал мне вслед Сиффрин, но я не обращала на него внимания.
Когда я бросилась через дорогу смерти, сквозь туман до меня донесся его пронзительный голос:
– Айла, оглянись!
Я взглянула через плечо и увидела глаза манглера. Он заверещал, когда я очутилась прямо перед ним.
16
Я метнулась черед дорогу смерти и с силой ударилась о ее берег. Ошеломленная, я тряхнула головой. Границы дороги расплывались передо мной. Я моргнула и попыталась подняться на лапы, но поскользнулась в луже. Дождь колотил по моей шкуре, забирался в уши, заливал мысли. Я тупо смотрела перед собой. За смутными контурами серых камней мне померещился Пайри, бегающий по зеленой полосе в поисках существа с прекрасным голосом.
Я крепко зажмурила глаза. До меня лишь смутно доходило, что манглер с рычанием остановился.
– Айла! Что с тобой? Ты расшиблась? Идем отсюда! Это похитители!
С огромным усилием я открыла глаза и попыталась сосредоточиться. Я повернула голову назад и посмотрела на дорогу смерти. Манглер был огромным и белым, с короткой злобной мордой. Его глаза все еще таращились на меня, мешая смотреть. Я хотела собраться с силами и встать, но задние лапы лишь бессильно царапнули по серым камням. Ко мне быстро шел какой-то бесшерстный, держа длинную блестящую палку с петлей на конце. Его передние лапы были огромными и резиновыми.
Сиффрин бросился через дорогу смерти, когда бесшерстный уже подходил ко мне.
– Не тронь ее! – пролаял он, оскалившись и припадая на передние лапы, и тут же отскочил в сторону, выгнув спину.
Бесшерстный направил на него свою палку и с силой обрушил ее на серые камни, но Сиффрин увернулся от нее. Краем глаза я видела, как он стремительно двигается, делая короткие перебежки, словно крыса, мечущаяся между камнями. Но прямо передо мной все так же висела ленивая завеса тумана – непрерывный дождь как будто все замедлял. Белые глаза манглера светили на дорогу смерти; палки над дырами для наблюдения покачивались, стряхивая капли дождя.
Бесшерстный направился ко мне.
Сквозь туманную завесу я услышала голос Сиффрина:
– Почему ты не бежишь?
Меня обожгла вспышка ненависти. Предатель! Я напрягла задние лапы, но не смогла подняться. Я все так же лежала в луже, как куча земли. Сквозь застойную вонь Путаницы я почуяла легкий запах зеленой полосы. Лисий лай, лепестки… душистая почва… Это что, птицы чирикают в небе надо мной? Это что, солнце вдруг вспыхнуло над росистой зеленью? Веки у меня отяжелели, и я еще глубже погрузилась в воду, мечтая очутиться в другом месте.
Но тут меня пронзила острая боль: вокруг моей шеи сомкнулась петля. Меня тащили вдоль дороги смерти на конце блестящей палки. Сиффрин прыгал вокруг, он даже кусал бесшерстного за ноги. Бесшерстный лаял и пинал его, волоча меня все дальше по серым камням. Потом поднял меня за шею и сунул внутрь манглера. На дыре для наблюдения в стене я увидела решетки, крепкие прутья, пересекающиеся в двух направлениях. Они плыли и удваивались перед моими усталыми глазами, прыгая взад-вперед.
