Мой личный жизненный опыт также лег в основу книги. Отец занимался ручным трудом, не требовавшим высокой квалификации, а мать работала в конторе, стремясь пополнить семейный бюджет. Я вырос в социальном жилье и ходил в государственную школу. Денег в семье не хватало, но не настолько, чтобы мы все время были этим озабочены. Мы не путешествовали на каникулах, но мои родители всегда следили за тем, чтобы дети были накормлены и хорошо одеты. У меня много приятелей – и тех, кто не закончил университет, и таких, кто обзавелся хорошими связями и привилегиями. Поэтому я продолжаю обогащаться опытом, которого не имеют многие из авторов, пишущих о человеческом поведении и счастье. Хорошее понимание научных теорий и исследований, конечно, имеет большое значение, но также важно знать и о трудностях и причудливых способах их преодоления в жизни людей из различных социальных слоев.
Поскольку вам наверняка хорошо известно, что управление человеческими ожиданиями – весьма важный навык, я не стану обещать, что изменю вашу жизнь, но надеюсь, что помогу получить представление о том, как вы сами сможете изменить свое поведение. Наука о поведении учит нас: то, что нам говорят, не так важно, как то, кто нам это говорит. К одному человеку вы бы прислушались, а к другому – нет. Люди, которые хотят поделиться своими идеями, должны в идеале иметь три качества: им можно доверять, они знатоки своего дела и они такие же, как вы. Могу сказать, что благодаря научному и жизненному опыту я обладаю всеми этими свойствами. В этом вы сможете убедиться, прочитав мою книгу.
Пол Долан
Разминка
Прежде чем мы двинемся вперед, я хотел бы, чтобы вы взглянули на список того, что могло бы сделать вас более счастливыми. Отвечая на вопрос, что принесет счастье именно вам, выберите четыре пункта и поставьте рядом с ними крестик в колонке «Сделает меня очень счастливым». Для каждого из этих четырех пунктов проставьте количество баллов от 0 до 10, означающих, насколько трудно, по-вашему, добиться этого счастья (0 означает «очень легко», а 10 – «очень трудно»).
Запомните результаты и продолжайте читать дальше.
Введение
К счастью без запинки
Хочу поделиться с вами тем, что до недавнего времени мог бы рассказать только моей семье и очень близким друзьям. Я заикаюсь. На моем горизонте счастья это, пожалуй, единственная ложка дегтя в бочке меда. Я заикаюсь с детства, и этот дефект сказывался на всей моей жизни, как бы я ни пытался его скрыть.
Когда мне было семь лет, мать отвела меня к логопеду, и врач сказал, что с возрастом все пройдет. Особенно сильно я заикался, когда был подростком. Я не мог толком произнести свое имя. Телефон я просто возненавидел. Любая ситуация, в которой приходилось говорить и которую незаики восприняли бы как нечто самое обыкновенное, вызывала сильный приступ паники во время разговора и чувство полного отчаяния потом.
Заикание оказывается такой большой проблемой, потому что говорящий заика привлекает к себе внимание. Любой заика вам скажет, что его недуг всегда проявляется с разной интенсивностью и затрачивает огромное количество того, что я бы назвал «энергией внимания».
Если бы я всегда запинался на каждом шестом слове, я бы не так сильно обращал на это внимание и другие тоже скоро привыкли бы к моей манере говорить. Именно нестабильность заставляет вас концентрировать внимание на заикании – так же как и на любом неожиданном шуме (например, автомобильных гудках), который привлекает внимание больше, чем вполне предсказуемые звуки (тикающие часы).
Заикание трудно объяснить, поскольку его причины до сих пор не установлены
{1}. Человеку вообще свойственно больше фокусироваться на вещах, ему непонятных. Так, боль неясного происхождения в ноге будет беспокоить вас сильнее, чем вывихнутая лодыжка при падении с велосипеда
{2}.
Даже те заики, чья проблема незначительна, боятся, что их изъян может как-то усугубиться. Моя собственная потеря беглости речи обычно проявляется в виде «блоков» – непреднамеренных пауз, во время которых я не способен произнести ни звука и которые кажутся бесконечными. Разумеется, меня всегда терзал страх перед очередной запинкой. Мало того, мы, заики, все время думаем, будто другие люди обращают внимание на нашу речь и осуждают нас. Радовало только одно: я вырасту – и все пройдет само собой. Ага, как же, размечтался!
После кошмарной преддипломной презентации я наконец осознал, что мое заикание само по себе никуда не денется. Я стал настоящим профессионалом в избегании публичных речей, так что та презентация оказалась моим первым подобным опытом. Конечно, многие боятся выступлений, но их страх – ничто по сравнению со страхом заики. Год спустя, будучи 22-летним аспирантом в Йорке, я отправился к более квалифицированному логопеду, чем тот, к которому меня в детстве водила мать. Врач рассказал мне про систему контроля речи: она заключалась в том, чтобы проговаривать предложения очень мягко и медленно и представлять слова связанными между собой. Это вселило в меня веру и дало силы для публичных выступлений, хотя мне, конечно, было далеко до идеального оратора. Чтобы побороть свой страх, я начал специально создавать для себя стрессовые ситуации, предполагавшие публичные выступления, – и вот теперь я лектор.
Со временем я стал с большим удовольствием выступать на публике и нервничал гораздо меньше. Страх перед заиканием перестал меня беспокоить.
Да, я боялся таких мероприятий, но не могу припомнить, чтобы какое-нибудь из них прошло настолько ужасно, насколько я опасался. За последние десятилетия я начал гордиться «борьбой» со своим заиканием и даже стремился к сложным публичным выступлениям.
Само собой, многое у меня по-прежнему вызывало страх – например, интервью на радио и телевидении, из-за чего я отказывался от прямых эфиров. И, что еще важнее, мое заикание все еще влияло на мое самоощущение, вызывая сильное беспокойство перед важными мероприятиями, на которых мне следовало выступать публично. Поэтому несколько лет назад я решил посетить конференцию, посвященную проблеме заикания, проходившую в Хорватии. На обратном пути в самолете я познакомился с парой специалистов по речевым проблемам из лондонского центра Майкла Пейлина. Они любезно согласились проконсультировать меня, хотя центр занимался скорее детским заиканием.
Лечение в этом центре весьма отличалось от моего предыдущего опыта. На этот раз главным было внимание, которое я уделял своему заиканию, а не сама моя речь. Я научился концентрироваться на текущих событиях, что ослабляло как мой страх перед возможным провалом, так и расстройство после неудачи. Также я обращал внимание на обратную связь, которую получал от выступлений, – а она была всегда весьма удовлетворительной – и учился «подкармливать» ею мои мысли о предстоящих лекциях. Отслеживать изменение своих чувств в зависимости от поведения важно для понимания того, что делает нас счастливыми, а что нет. Я также осознал, что мое представление о своей собственной речи совершенно отличалось от того, как она воспринималась другими людьми. Когда позже я открыто признал свое заикание, выяснилось, что об этой моей проблеме знало лишь несколько человек. Большинство думало, что у меня просто своеобразный стиль речи. Многие мои студенты, читавшие предыдущие издания этой книги, были весьма удивлены тем, что человек, который выступал перед ними столько раз, так обеспокоен собственной манерой говорить. Очень важный урок заключался в том, что даже люди, которые знали меня, не обращали на мой изъян внимания и нисколько не осуждали меня. Моя вера в себя была связана с тем, как я отношусь к своему заиканию, – оно перестало быть тем, что определяет мой образ жизни, мое поведение.
