По ступенькам бесшумно спускался обладатель черной шляпы.
У Наташки перехватило дыхание.
Конечная! Освободите трамвай! – Из своего укрытия выглянула вагоновожатая в оранжевой спецовке.
Цветкова огляделась – в салоне осталась она одна.
А что это за остановка Ничто? – зачем-то спросила она. После странных видений голова соображала плохо.
Иди, иди. Чего расселась? – грубо оборвала ее женщина.
Наташка с трудом встала. Ведя рукой по холодной поверхности пластиковой загородки, пошла к выходу. На мгновение у нее снова все поплыло перед глазами. Ей показалось, что под пальцами не ровный современный пластик, а влажный холодный камень замка.
Ну, чего ползешь?
Окрик привел Цветочницу в чувство, и она спрыгнула на землю.
Вечер был по-майски теплый и безветренный, после дождя приятно пахло свежестью. Наташка передернула плечами, которые все еще помнили сырость подземелья с гробом, помотала головой, прогоняя последние наваждения.
– Приснится же такое, – пробормотала она, глядя на медленно плывущий по кругу трамвай.
Чем больше она согревалась, тем больше в ней крепло убеждение, что все это ей приснилось. А во сне чего только не привидится…
«И что это за предупреждения? – размышляла Цветочница, направляясь к библиотеке. – Кому я вдруг помешала? Что там может со мной случиться?»
Туман на улице разошелся, словно его и не было. На прозрачном небе появились первые тусклые звезды.
Здание библиотеки стояло наискосок через площадь.
Цветочница пропустила недовольно бибикнувшую легковушку и ступила на дорогу.
Земля у нее под ногой еле заметно дрогнула, сдвинувшись в сторону, как поехавший и тут же остановившийся эскалатор. Наташка испуганно посмотрела вниз и замерла, открыв рот. Ее нога в модном тупоносеньком ботинке по щиколотку утонула в пепле.
Реальность вокруг стремительно менялась. Съедая привычный пейзаж с домами, деревьями и асфальтом, все вокруг поглощал пепел. Он безвольно кружил в воздухе, повинуясь малейшему сквозняку, свершал свой ритуальный танец вокруг иссохших стволов некогда пышных деревьев. То тут, то там стайка пепла сворачивалась в тугой комок и рассыпалась, оставляя после себя черный сгусток материи.
«Что это?!» – ахнула Наташка.
Ответ сам собой родился в голове.
«Мертвые деревья садов Франзеума. Беспощадные и жестокие убийцы, выслеживающие путников, что плутают во тьме. Они никогда не знали солнца. Они жители Мест, Лежащих За Пределами. Они порождают существ, способных принимать обличье и угадывать мысли будущих жертв. Те, кто случайно придет сюда, смогут унести то, что создадут эти Места. Но взамен они отдадут часть себя. А заплатят за это своей жизнью. Вот, возьми».
Пепел перед Наташкиным носом взлетел вверх, заклубился и распался, оставив после себя маленький черный шарик размером с теннисный мяч. Он медленно крутился в воздухе, тускло отсвечивая маслянистой поверхностью.
«Бери его! И больше тебе никуда идти не стоит!»
Голос толкнул Наташку под локоть. Она машинально протянула руку, и, прежде чем успела что-то сообразить, шарик превратился в трамвайный билет и упал к ней на правую ладонь.
«Ну да, я же билет не брала», – нахмурившись, вспомнила Цветкова, разглядывая мятый обрывок бумаги у себя в руке. А мысли ее скакали уже дальше, и по мере ее желаний билет в руке превратился сначала в брикет мороженого, потом в красный диплом выпускницы музыкальной школы, потом в блестящую заколку и, наконец, в большую взрослую скрипку.
От удивления Цветкова снова ахнула. Она уже собиралась переложить долгожданный инструмент из правой руки в левую, предвкушая, как почувствует благородную тяжесть скрипки у себя на плече…
Но тут все исчезло.
Сзади раздался оглушительный визг, потом скрежет металла, удар. Яркая вспышка резанула Наташку по глазам. От испуга она прикрыла лицо руками. Мячик свалился с ладони и поскакал по тротуару.
– Ты что, не видишь, куда идешь? Цветочница глупо вертела головой, не соображая,
где она теперь оказалась.
После черноты пепельной долины вокруг было невероятно светло и красочно – дома, деревья, улица, тускнеющее небо. Сама Цветочница стояла посреди дороги. В двух шагах от нее дымились две врезавшиеся друг в друга машины. Около них топтались озадаченные водители.
– Эй, девочка, – направился к Наташке один из них. – Тебя что, не учили через дорогу переходить? Ты чего под колеса лезешь?
«Будущие жертвы», – мелькнуло у Цветочницы в голове. Из-за этого странного шарика она сейчас чуть не погибла.
Не глядя больше по сторонам, Наташка кинулась к библиотеке.
«Так вот, значит, как? – лихорадочно думала Цветкова. – Кто-то хочет меня убить… И все эти видения…»
Но тут она вспомнила Смерть, наигрывающую на скрипке, ее предупреждение, и Цветочнице стало совсем тоскливо.
Пока Наташка бежала к библиотеке, внутри ее начат колотить нешуточный страх. Она с тоской посмотрела на темные окна невысокого двухэтажного здания.
«Каррр! – крикнула у нее над головой ворона. Подождала секунду и длинно, с хрипотцой добавила: – Ка-а-арр! Карррр!»
«Карррр!» – отозвалась птица на соседнем дереве и шумно завозилась. На землю посыпался мусор, мелкие палочки, сухая листва, остатки коры.
«Крррра, кррра», – вкрадчиво присоединилась к ним третья. Распахнув крылья, она балансировала на тонкой ветке, обиженно выкрикивая: «Кррра».
«Кяау, кяау», – пропела четвертая, степенно вышагивая около подъезда библиотеки.
Откуда вас столько? – удивилась Наташка. – Летите отсюда.
Четвертая ворона, склонив голову набок, проследила за Наташкиным жестом, но с места не сдвинулась. Наоборот, подпрыгнула поближе и, пригнувшись к земле, промяукала:
Кяау!
Вы чего здесь? – опешила Цветочница. – А ну, убирайтесь!
На крыше заволновались еще несколько ворон.
«Как на кладбище», – недовольно подумала Цветкова и чуть не грохнулась в обморок от вновь накатившего страха.
Словно услышав ее мысли, вороны заголосили все вместе, две из них сцепились в воздушной битве.
Но вот в этот шум вклинился еще один звук. Длинный, протяжный. Как будто смычком медленно вели по струне.
Смычком!
Наташка дернула входную дверь. Она, конечно, была закрыта. Нажала на кнопку звонка. Пронзительное дребезжание раскатилось по пустым коридорам, гулко разнеслось по всему этажу.
– Открывайте! – забарабанила Наташка. Невидимый скрипач перешел на другую струну.
– Дядя Витя, пустите! – продолжала надрываться Цветочница.
