Я сейчас все улажу! – заторопился Виктор Львович. Поначалу он растерялся – то ли ему бежать за Наташкой, то ли ловить скрипку. Но решив, что инструмент важнее, спрыгнул со сцены.
А давайте, я сыграю!
Старичок замер с поднятой ногой, он все еще пытался перелезть через высокое кресло. Дядя Витя застыл за его спиной. Оба они уставились на невысокую пухлую девочку, стоящую около последнего ряда. К груди она прижимала скрипку.
Вы здесь собрали детский ансамбль? – недовольно пробурчал старичок, слезая на пол. – Не поздновато для их возраста устраивать концерты? Им пора спать.
Ничего-ничего! – заверила его Любка. – Современная молодежь ложится поздно. А потом – старым нужно помогать.
Старичок поморщился, но ничего не сказал.
Кондрат залезла на сцену, одернула юбку, тронула пальцами струны, проверяя их настрой.
Мне смычок дадут? – повернулась она к библиотекарю.
Виктор Львович скрылся за занавесом и появился со смычком.
Ты кто такая? – шепнул он ей на ухо.
Вам же нужна помощь, – бесстрашно ответила Любка и провела смычком по струнам. Скрипка была настроена идеально.
Не надо! – прошептала из глубины сцены Наташка.
Но Любка смело вскинула инструмент к плечу. Хотя на самом деле она смертельно трусила. У нее колени дрожали – вот до чего она боялась. И делать вид, что ничего не происходит, ей было очень сложно.
Что играть? – повернулась Любка к зрителям – дядя Витя сел рядом со старичком.
Что-нибудь классическое, – разрешил старичок.
Кондрашова глубоко вздохнула и, от волнения путая пальцы, начала играть Моцарта.
Неубедительно, – скривился старичок, когда музыка смолкла.
Она просто бесталанна! – вскочил Виктор Львович – Скрипка раскрывает истинный талант. Наталья!
Любка повернулась к Цветочнице.
– Давай, сбацай что-нибудь. Цветкова замотала головой.
Не бойся! Хороший инструмент.
От него все умирают, – прошептала Наташка.
Только не сегодня.
Кондрат насильно вытащила Цветкову из-за занавеса, сунула в руки скрипку и подтолкнула ближе к краю сцены.
Не помня себя, Наташка начала играть.
Это уже лучше, – проскрипел старичок. – Позвольте ознакомиться с предметом.
Виктор Львович подхватил свою тряпку и понес скрипку старичку.
«Боится брать ее в руки», – догадалась Любка, глядя на странные манипуляции с тканью.
Откуда ты здесь взялась?
Девчонки устроились на корточках в дальнем углу сцены. Наташку трясло от страха.
Где Георгий? – Любка сделала вид, что не слышала вопроса Цветочницы.
– Кто?
Парень, с которым я пришла.
Гогочка? Там он, вместе с Валеркой. Он их запер.
Он – это твой знакомый?
Никакой он мне не знакомый, – огрызнулась Цветочница. – Зачем ты сюда пришла? Кто тебя просил вмешиваться в это дело? Не могла тихо посидеть и не высовываться со своими предложениями?
Все нормально, – заверила ее Кондрашова. – Пошли к мальчишкам.
А как же скрипка?
Ну ее! Потом заберем!
От такого заявления у Наташки открылся рот, и она послушно пошла следом за Кондратом. Вдвоем они выскочили в коридор.
Что ты с «ей такое сделала, что она перестала быть опасной? – не отставала от Любки Наташка.
Кондрашова, конечно, хотела еще потемнить, побыть королевой положения. Но ее болтливость взяла верх.
Я поменяла скрипки местами. Их инструмент лежит там, куда он упал. Где-то между креслами. Кстати, прочная штука. Судя по звуку, ничего с ней не сталось.
Это вообще не скрипка, а проклятие какое-то. – Наташка вспомнила свои видения в трамвае. – Все, кто с ней связывается, умирают.
Так уж и умирают, – легкомысленно пожала плечами Любка.
Где эти мерзавки?!
Крик прокатился по коридорам. И был он такой громкий, что звякнули стекла в окнах.
Заметили! – ахнула Любка и бросилась наутек. Пометавшись по коридору, она кинулась к женскому туалету.
Нашла, куда бежать! – возмутилась еле догнавшая ее Наташка.
Спокойно. – Кондрат затащила Цветочницу в кабину и задвинула защелку. – Это верное место! Сюда он не сунется.
Наташка хотела еще что-то возразить, но Любка закрыла ей рот ладонью. В коридоре забухали шаги.
Если для мальчишек женский туалет был запретной территорией, то для Виктора Львовича этого табу уже не существовало. Не задумываясь, он рванул дверь с буквой Ж и вбежал внутрь.
Дальше все произошло, как в хорошем американском боевике. Дядя Витя стал дергать двери всех кабинок. Дойдя до единственной запертой, он потрогал ручку, а когда дверь не шелохнулась, с разбегу влетел в нее плечом. К удивлению девочек непрочная конструкция устояла. Тогда Виктор Львович залез на бар чтобы посмотреть, что происходит внутри. Но разглядеть ничего не успел. Ему в лицо полетело мусорное ведро.
Что сильнее загремело при падении – ведро или Виктор Львович, сказать сложно. Но пока дядя Витя лил в себя и пытался встать со скользкого кафеля, девчонки выскочили за дверь и вновь оказались в коридоре.
– Сюда! – Наташка повлекла Любку к отделу нот. Но в закутке она вспомнила, что дверь заперта. – Я совсем забыла! – зарыдала она, чувствуя, как холодное отчаяние подкатывает к горлу.
На выход! – скомандовала Кондрашова.
Правильно! Надо бежать!
Вдвоем они пронеслись мимо старичка, застывшего в дверях концертного зала, выбрались на улицу. По кругу неспешно двигался трамвай.
Бежим! – подхватилась Цветочница. – Мы еще успеем на остановку!
Любка дернула ее обратно.
Куда ты? – потянула она Наташку за собой. – В обход.
Только они успели свернуть за угол, как на крыльце появился Виктор Львович.
– Вернитесь! – крикнул он в темноту. Взлетели потревоженные вороны. Воздух заполнился их недовольным криком.
Ты что, сумасшедшая? – не унималась Наташка. – Я иду домой! Я не собираюсь больше здесь оставаться!
Где сидят мальчишки? – Любка сейчас была похожа на маленький танк, который двигается вперед, не разбирая дороги.
В «Нотах и пластинках». Но я туда не пойду!
Это здесь!
Кондрат, подпрыгнув, заглянула в темное окно, но ничего не увидела. Она быстро изучила землю вокруг себя.
Тяжелое, тяжелое… – пробормотала она. – Мне нужно что-нибудь тяжелое!
