Тут пять нот.
И что это за тарабарщина? – Гошка бросил взгляд на закорючки.
Ми, ля, ре, соль, ми.
Музыканты! – с горечью протянул Гошка. – Вечно у вас все не как у людей! Ладно, постараюсь что-нибудь сделать. А ты не реви! – прикрикнул он на вновь начавшую подвывать Любку. – Мне только твоих слез тут не хватает. Вон, отвлекись, с мышками поиграй, – кивнул он в сторону крыс, вернувшихся после панического бегства.
Не уходи, – попросила Кондрат, хлюпая носом. – Вдруг они вернутся, – она кивнула в сторону лестницы.
Гошка нервно почесал нос. Не умел он разговаривать с женщинами. Еще эти их слезы, истерики… Ну как объяснить Любке, чтобы она его немного подождала, что он вернется и все будет хорошо.
Не придут они, – буркнул он. – А даже если и придут, бояться их нечего. Они все призраки.
Как это? – Кондрашова размазала грязь по лицу. Толкались эти призраки очень больно, поэтому в их нереальность верилось с трудом.
Да им уже лет по пятьсот, – как можно убедительней стал объяснять Снежкин. – Сейчас у нас какой век?
Двадцать первый. – Мысль о том, что замок и библиотека находятся в разных веках, Любке и в голову не приходила.
Ну вот! – обрадовался Гошка. – А они веке в пятнадцатом или четырнадцатом. Их кости не просто сгнили. Их давно слопали червяки, переварили и выплюнули.
А если они все-таки живые, тогда мы кто? – прошептала Любка.
Снежкин снова потерялся. Вместо того чтобы делом заниматься, она вопросы задает.
Вселенная, – брякнул он первое, что пришло в голову. – Какая разница? Кого-то из нас нет. Ты есть?
Любка кивнула.
Значит, их нет. Так что сиди и жди.
Гошка с облегчением развернулся и начал подниматься по лестнице.
А если Валерка умрет до того, как убьют нас, – ему в спину спросила Кондрашова, – мы сможем вернуться или навсегда останемся здесь?
Снежкин бросил взгляд через плечо.
Следи за крысками, а то они разбегутся, – коротко бросил он.
Гошкины шаги стихли.
Больше ничего слышно не было. Только крысы деловито шуршали в соломе.
Сколько Кондрашова ни прислушивалась, музыки не было. Любка вытерла слезы.
Возможно, Валерка одумался, понял, что попал куда-то не туда, и хотя бы на время перестал играть. Тогда скоро все закончится.
По ступенькам запрыгали мелкие камешки. Снежкин возвращался.
Георгий! – обрадовалась Кондрат. Никогда и никому она так не радовалась. – Послушай!..
Но перед Кондрашовой остановился не Гошка. Это был кто-то в длинном сером плаще и с палкой на плече. Вошедший подошел ближе, откинул капюшон, и у Любки перехватило дыхание.
Перед ней стояла Смерть. Грязная седая старуха с изможденным лицом и крючковатым носом. Она поправила на плече железную косу и криво усмехнулась.
Все умрут, – прошамкала она.
С чего вы взяли?
– Так заведено. Надо только подождать. Серый силуэт растаял в подвальном полумраке.
Любка нервно передернула плечами. Становилось холодно.
«Еще немного беготни и волнений, и я похудею», – подумала она машинально.
Очередное появление застало ее врасплох. Шагов она не слышала. Существо в темной шляпе и плаще, сгорбившись, замерло около решетки. Потом оно резко выпрямилось, взмахнуло руками под плащом, расправив их как крылья. Рваные края его одежды просвистели в воздухе. Шляпа съехала на затылок, оголяя треугольное лицо. Клюв раскрылся, выплевывая противное карканье. Превратившись в черную ворону, тварь вылетела из подземелья сквозь потолок.
Чего они меня пугают? – пожаловалась Любка ближайшей крысе. – Мне и без них плохо. Скорее бы пришел Георгий…
А Гошка в это время крался по коридорам. В голове у него не было ни одной идеи – куда идти, кого искать, что делать. Даже если он найдет Валерку… Ну, не убивать же его в самом деле!
С этой мыслью он Гребешкова и встретил.
Гребень сидел все в той же нише. Скрипка лежала на коленях. Смычок медленно полз со струны на струну, из-за чего получался тягучий противный звук.
Не устал, сосед? – остановился около приятеля Снежкин.
До этого рассеянный взгляд Гребня вновь стал жестким.
И ты здесь? – тихо спросил Валерка.
Дай-ка мне инструментик, – протянул руку Гошка. – Я тоже хочу попробовать.
Я вас здесь всех убью, – прошипел Гребешков, пряча скрипку за спину.
Сколько можно пугать – убью, убью? Ты на себя посмотри – без пяти минут покойник.
Убирайся! – заорал Валерка, складываясь пополам.
В ту же секунду Гошка прыгнул на него, одной рукой обхватил за талию и резко дернул на себя. Другой рукой он потянулся к скрипке. Но на вид совершенно изможденный Гребешков оказался неожиданно сильным. Движением плеча он отбросил насевшего на него противника и вскочил.
Никто нас больше не разлучит!
За спинами ребят раздался хохот.
Вдоль стены проплыл нечеткий силуэт Смерти.
Это мы еще посмотрим!
Снежкин боднул Гребешкова головой в живот. Вдвоем они покатились по полу. Валерка откинул руку со скрипкой подальше от цепких Гошкиных пальцев. Они бы еще долго возились на грязном полу, пыхтя и отплевываясь набившейся в рот соломой, если бы Снежкин не загляделся на побелевший от усилия кулак соседа – так сильно тот сжимал скрипку.
В следующую секунду Гошка сбросил с себя противника, перехватил его свободную руку и с силой вывернул ее на пол-оборота.
Валерка взвыл от боли.
Теперь посмотрим, как ты будешь играть!
Она сломана! Сломана! – причитал Валерка, отползая в угол.
Ничего не сломана, – замялся Гошка. – Обыкновенный вывих. Недельку поболит, распухнет, а потом все пройдет. Лед приложить надо.
Где я тебе здесь лед найду? – Гребешков совсем скис.
Дома в холодильнике, – отрезал Снежкин. – Заканчивай всю эту чертовщину и пошли по домам.
Скрипку не отдам! – Здоровой рукой Валерка прижал к себе инструмент.
Может, тебе и вторую вывернуть? – в задумчивости пробормотал Гошка.
Ничего, я и без рук сыграю! – Зажав скрипку под мышкой, Гребень на четвереньках пятился по коридору. – Меня уже ничего не остановит! Слышишь? Ничего!
С невероятной прытью Валерка крутанулся на месте и бросился наутек.
Эй, ненормальный! Стой! Никто ее у тебя не собирается отнимать. Ты передохни только!
Георгий!
Крик эхом прокатился по коридорам.
