– Прекратите! – взмолился Спиря.
Но за окном уже потемнело, заворчало небо, обещая сильнейшую грозу. По стене ярким пятном мелькнули зеленые глаза. Тяжелыми шагами, разваливая дверной проем, вошла огромная глиняная кукла с черными глазами и железными ногами.
– Бабушка в детстве Игошей пугала, – хихикнул своим воспоминаниям Наковальников. – Говорила, что если я не буду спать, то ко мне придет мальчик Игоша, станет меня за пятки щекотать, одеяло отнимать, волосы в колтуны запутывать, шнурки на ботинках завязывать. А может и с собой на тот свет взять. Этого я больше всего боялся. К кровати себя привязывал, чтобы никто меня утащить не смог, пока я сплю.
– Не надо!..
Появившийся в дверях Игоша имел внушительный вид и весьма грозное лицо.
– Кто здесь плохо спит? – прогремел он тяжелым грудным голосом. – А ну, все тихо, а то растопчу, замучаю!
– Дожили, – сполз по стенке на пол Спиря. – Нам только его не хватало!
– А вон еще идут. – Макс сидел на подоконнике и меланхолично сбрасывал на улицу останки хозяйской куклы. Двор в это время заполняли все новые и новые привидения – страхи бывших жильцов.
– Теперь мы никуда не уйдем, – простонал Колька, засовывая руки в карманы. Но тут лицо его озарилось. Он чем-то громыхнул. – А может, сожжем это – и вся недолга! Жгли же деревенские мужики…
– Спички детям не игрушка, – грозно проревел Игоша, пытаясь вырвать из Колькиной руки коробок.
– Отвали! – отпихнул его Спиря. – Вон, к Вовке иди. Ты его страх.
– Страх, страх… – Наковальников тер лоб, силясь хоть что-нибудь понять. – Гробы эти дурацкие, скелеты… Это же все чьи-то страхи. Старик их собирал. А чтобы самому не было страшно, перепоручал бояться за себя кукле. Страх… Ему зачем-то нужен был страх.
– А чего тут удивительного? – Макс спрыгнул с подоконника и захлопнул окно. – Человечек умирает, а страх остается. Малахову, наверное, нужно было получить что-то от людей, чтобы самому здесь остаться. Покойники откупались монетами, а он держался за счет страхов.
– Галкин! Ты опять разбил стекло! – вдруг заверещала толстая тетка со сложной прической на голове. Она так и не смогла впихнуть в комнату доску, зато протиснулась сама и теперь грозила Максу через всю комнату.
– Когда, Ирина Всеволодовна? – возмутился Галкин.
За его спиной раздался звон. Макс вовремя втянул голову в плечи – у него над ухом просвистел камень и упал к ногами директрисы.
– Вот, – победно произнесла она, указывая на булыжник. – Я же говорила!
Галкин, пригибаясь, выглянул на улицу.
– Ничего себе! – присвистнул он. – Ребята, кажется, нас бить идут!
Вовка с Колей подбежали к окну.
На улице уже собралась приличная толпа. В основном это были мужики в высоких рыбацких сапогах, плащах, зеленых куртках. У многих в руках были весла и дубины. Из толпы полетел камень в стену дома, раздался глухой удар.
Кто-то стал теребить Вовку за сандалии. Наковальников скосил глаза.
Это был его крокодил.
– Пошли отсюда, – скомандовал мальчишка, отстраняя рептилию ногой. – А ты здесь останешься! – приказал он Игоше, пытавшемуся увязаться за ним. – Да отстаньте вы! – отмахнулся он от вставшей на его пути черной простыни. – Вон, на улицу идите! Там ваши клиенты!
Руки, глаза и скелеты, появившиеся к тому времени в комнате, устремились к окну.
– Детский сад какой-то, – сердито засопел Колька, таща за собой рюкзак.
– Девчонок надо забрать! – напомнил Макс.
Вовка выбежал в коридор, рванул дверь комнаты напротив.
Бледные Майка с Ленкой сидели на одной кровати. На тумбочке перед ними вытанцовывал скелет. Алина стояла у окна. Зажатой в руке куклой она дирижировала неслышной музыкой, ногой отбивала такт, чтобы танцующий не сбивался с ритма.
Вошедшим ребятам Алина дружелюбно кивнула головой, не прерывая своего занятия.
– А ну, кыш отсюда! – прикрикнул Макс на скелет, сгоняя его с тумбочки.
Из-под кровати тут же полезло черное облачко, на стене стало быстро вырисовываться красное пятно. Увидев это, Майка завизжала, прячась головой под подушку.
– А я никогда этой ерунды не боялась, – пожала плечами Ленка, еще больше побледнев.
– Хорошо, что вы пришли, – улыбнулась Алина. – Нам как раз вас не хватало. Хотите, Вася станцует для вас румбу? Он умеет.
Бабкина строго посмотрела на скелет.
Тот с готовностью кивнул и принял позу, готовый танцевать по первому же знаку.
– Иди-ка сюда, – поманил Колька Алину.
– Не трогай ее, – остановил приятеля Вовка, догадавшись, что тот хочет отобрать у Бабкиной куклу.
– А никто никого не трогает! – притворно возмутился Спиря, медленно подходя к окну.
– Бабкина, зачем ты вернулась? – через всю комнату крикнул Наковальников. – Зачем ты меня спасала? Что тебе нужно?
Алина поправила на кукле комбинезончик. Сморщила лобик и только потом подняла на Вовку глаза.
– Живу я здесь, – просто ответила она. – В этом водохранилище. А здесь, в доме, приятель у меня живет…
– Малахов, что ли? – нехорошо сощурился Колька.
– Кому Малахов, а кому и кое-кто другой, – пожала плечами Бабкина. – Это как он себя покажет.
– Оборотень? – проявлял свою сообразительность Спиря.
– Оборотни – это в сказках, – Алька в упор глянула на Вовку. – А у нас домовые.
– Где же ты была раньше? – прошептал совсем сбитый с толку Наковальников.
– Где, где? – пожала плечами Бабкина. – В воде!
– Дай посмотреть, – перебил Спиря Вовку, протягивая руку к кукле. – Кажется, у нее снова голова отрывается…
Бабкина посмотрела на него долгим внимательным взглядом.
– Вы, жалкие людишки, – прошептала она, протягивая куклу, – ничего не сделаете нам, вековечным духам этого места! Лешие, домовые, кикиморы, мары и русалки – вот кто завоюет мир страха, а не какие-то выдумки, нарисованные карандашами.
При этих словах скелет с треском рассыпался.
Колька схватил куклу и отпрыгнул в сторону.
– Не надо! – попытался помешать ему Наковальников. – Не убивай ее! Это не поможет!
Но Спиридонов грубо оттолкнул приятеля, пробираясь к выходу.
– Все, Бабкина! – заорал он, вставая в дверях. – Катись обратно к своим чертям. И Малахова своего не забудь.
Он со всей силой шарахнул куклой по железной спинке кровати.
Вовка во все глаза смотрел на Алину. Она была спокойна. Даже улыбалась.
Кукла с хрустом врезалась в кровать и… отскочила от нее.
