* * *
На поверку вышло, что из 5000 медиаищеек, аккредитованных на съезд, меньше дюжины в тот момент понимали, что происходит. Когда молодые стратеги Макговерна намеренно проиграли это голосование, почти все, кто смотрел его, в том числе Уолтер Кронкайт, пришли к выводу, что у Макговерна теперь не осталось ни малейшей надежды победить вообще в каком-либо поименном голосовании. А это означало, что ККМ одолеет его по претензии по Калифорнии, чем еще больше ослабит его силы, а затем хладнокровно остановит Макговерна в первом туре.
Руководитель кампании Хамфри Джек Честнат пришел к такому же выводу, совершив тем самым вопиющую ошибку, которая почти сразу же стала предметом грубых шуток в пресс-центре Макговерна в «Дорал», где горстка корреспондентов, сопровождавших кампанию уже в течение многих месяцев, наблюдала действо по телевизору вместе с пресс-секретарем Диком Догерти. Там же сидели напряженные работники штаба, которые взревели от смеха, когда Кронкайт из своей звуконепроницаемой кабины в трех километрах отсюда в Зале съезда объявил, что сейчас будет прямое включение из штаб-квартиры Макговерна в «Дорал», где находится Дэвид Шумахер, и он расскажет, как сотрудники сенатора реагируют на новость об этом провале.
В следующем кадре на экране появилась комната, полная смеющихся, вопящих людей. Шумахер, ухмыляясь в микрофон, сказал: «Не хочу спорить с вами, Уолтер, но почему эти люди аплодируют?»
А затем объяснил, что, проиграв голосование по Южной Каролине, Макговерн фактически победил в выдвижении. Это было испытанием на прочность, вне всяких сомнений, но ни прессе, ни даже большинству собственных делегатов Макговерна на съезде не сообщили о том, что он мог «выиграть» это голосование, либо поднявшись круто вверх, либо так же круто опустившись вниз… А для ККМ единственная возможность победить заключалась в жонглировании своими голосами так, чтобы претензия по Южной Каролине была почти выиграна, но не совсем. Это открыло бы дорогу для серии новых ходов сил ККМ, возглавляемых Хамфри.
«Мы должны были либо решительно выиграть, либо решительно проиграть, — пояснил позже Рик Стернз. — Но мы не могли позволить себе, чтобы голоса разделились почти поровну».
Стернз, 28-летний стипендиат Родса из Стэнфорда, стал ключевой фигурой в окружении Макговерна, когда наступил решающий момент. В Майами его работа, которую он вел из небольшого белого трейлера, стоящего за Залом съезда и набитого телефонами, заключалась в том, чтобы рассказывать Гэри Харту, находившемуся на месте событий, сколько голосов Макговерн мог собрать в любой отдельно взятый момент по любому вопросу, — и именно Стернз, после того как только 10 из 50 штатов проголосовали по южнокаролинской претензии, решил, что окончательный подсчет может быть слишком рискованным. Итак, он сообщил об этом Харту, и Гэри ответил: «Хорошо, если мы не можем по-крупному выиграть — давайте проиграем».
Старые быки никогда не уходят, пока молодые не прогонят их. Старые быки мертвы, но не забывайте, что молодые в конце концов тоже станут старыми.
Джеймс Роу, «старый профессионал времен Франклина Рузвельта» в Time Magazine
В следующий раз после того понедельника, когда Рик Стернз помешал Хамфри и Мини в их шулерской игре, я увидел его на пляже перед «Дорал» в субботу днем. Он курил сигару и держал в руке высокий пластиковый стакан пива, одетый в свою черно-красную стэнфордскую фирменную рубашку. Я сел рядом с ним, и мы разговорились под рев сторожевых катеров береговой охраны, курсировавших вдоль пляжа примерно в сотне метров от берега, а также вертолетов и самолетов Национальной гвардии, проносившихся у нас над головами. Впервые за десять дней я наконец оказался на солнце и поэтому к вечеру обгорел, напился, а потом ночью не мог заснуть — точнее, каждые 15 минут просыпался, чтобы втереть в голову и плечи еще крема.
Далее следуют 98 процентов расшифровки записи этого разговора. Оставшиеся два процента были удалены в процессе редактирования по причинам, связанным с обязательством журналиста «защищать» свои источники, даже если иногда это означает защищать их от самих себя и от их собственной опрометчивости.
ХСТ: Я читал статью Хейнеса Джонсона в Washington Post о том, как вы выиграли Южную Каролину. Он в основном черпал информацию в лагере Хамфри и написал, что это обмануло почти всех. По его словам, всего несколько сотрудников Макговерна знали, в чем дело.
Стернз: Нет, это неправда. Ребята, работавшие в трейлере, знали. Многие партийные лидеры на съезде знали, хотя некоторые из них просто следовали инструкциям.
ХСТ: Иными словами, знали многие?
Стернз: Да, хотя, если многие люди знают, то шансы…
ХСТ: Я стоял с Томом Морганом, пресс-секретарем Линдси, и я не знаю, сказал ли ему кто-нибудь, но он сразу все понял. А потом я пошел в зал и увидел обозревателя Тома Брейдена. Тот твердил: «О боже! Ужасно! Кошмарное поражение!» Вот тогда я действительно запутался.
Стернз: Джонни Эппл из New York Times выскочил оттуда, быстро написал статью и отправил ее Эйбу Розенталю (ответственному редактору Times). А Розенталь в это время смотрел, как Уолтер Кронкайт вещает о грандиозном поражении, которое потерпели силы Макговерна, ну ты понимаешь, о полном поражении. И он зарубил статью Эппла.
ХСТ: Господи!
Стернз: Эппл позвонил Розенталю, они полчаса дико ругались, и все закончилось уходом Эппла из N. Y. Times.
ХСТ: Ад и преисподняя!
Стернз: Но уже к концу следующего дня его взяли обратно. Они так и не напечатали его статью, однако, как я понимаю, существенно прибавили ему зарплату.
ХСТ: В статье Джонсона говорилось о воскресном частном разговоре. Он написал, что ты разъяснил всю стратегию за сутки до событий.
Стернз: Давай подумаем. Что бы это могло быть? Встреча глав партийных организаций?
ХСТ: Он не сказал. Ты заранее предвидел, что так будет? Еще в воскресенье? Или даже раньше? Когда ты понял, что ситуация будет развиваться именно так?
Стернз: Это стало ясно во время обсуждения, которое проходило за неделю до съезда, когда мы пытались определить ключевые парламентские вопросы.
ХСТ: Ты предвидел все это за неделю — раньше, чем началась эта история с Ларри О’Брайеном и парламентарием Джеймсом О’Хара?
Стернз: Ну, я понял это в четверг, когда мы уже получили некоторое представление о том, как О’Брайен и О’Хара планируют действовать, но нам пришлось разработать целую военную игру, чтобы учесть всевозможные непредвиденные обстоятельства. Лагерь Хамфри никогда бы не стал прибегать к процессуальным придиркам, если бы они действительно имели на съезде большинство. Тут важно то, что подобные действия — последний рубеж обороны для тающего большинства.
Во-первых, в соответствии с правилами, кто может голосовать по собственной претензии? Если правило гласит, что делегат может голосовать по любому вопросу, кроме своей собственной претензии, означает ли это, что 120 делегатов Макговерна из Калифорнии, которые не оспаривались, могут проголосовать? Мы утверждали, что могут. В конце концов председатель согласился.
