Пройдя поближе к Мари-Мадлен, Анри выслушал все обязательные дамские приветствия и понял, что раньше племянница кардинала бывала в отеле Рамбуйе чаще.
— Да я и при дворе появляюсь редко, — отвечала на упреки хозяйки мадам де Комбале. — У вас мне нравится куда больше, Артенис, ведь вы, припоминаю, даже слова «интрига» не выносите?
— Да, у нас споры возникают только о литературе, искусстве и философии, — сказала маркиза. — Я думала, что знаю всех парижских стихоплетов, но леди Карлайл отыскала совершенно неизвестного. Вот он!
Красивым жестом хозяйка салона указала на де Голля.
— Но я знаю этого поэта!.. — воскликнула де Комбале.
— Мадам, я искренне рад вас видеть! — Анри склонился над рукой Мари-Мадлен.
— Так вы — поэт?! — удивилась она.
— Да, по случаю… — смутился Анри и, чтобы избежать следующего вопроса, снова поцеловал руку Мари-Мадлен.
Люси внимательно наблюдала эту сцену. И соображала она быстро. Франсуа де Ларошфуко был бы отличной добычей, но если удастся приручить любовницу самого кардинала, если удастся перетянуть ее на свою сторону — это будет настоящий успех! Женщина, близкая к Ришелье и понимающая, что законный брак невозможен, в один прекрасный день может возненавидеть любовника — такие случаи были графине хорошо известны.
— И я рада видеть вас, Анри, — сказала Мари-Мадлен, но голос у нее был печальный.
— Вас что-то огорчает, мадам? — шепотом спросил де Голль.
Мари-Мадлен вздохнула.
— Отец Жозеф считает, будто мадам велела похитить нового кота его преосвященства за то, что он испортил ее юбки! — возмущенно прошипела в ответ мадам де Сабле. — Мою милую подругу оклеветали… тсс! К нам подходят…
— Господин де Голль, представьте меня мадам де Комбале, — ослепительно улыбнувшись, произнесла Люси. — Вы ведь можете это сделать? Мне, право, неловко просить, но я вижу, что вы оба рады друг другу… — И она опустила взгляд, всем видом показывая смущение.
— Я многим обязан мадам де Комбале, — объяснил Анри. — И она всегда была незаслуженно добра ко мне… Мадам, позвольте представить вам леди Карлайл.
— Я слышала о вас, когда вы приезжали в Париж с графом Карлайлом пару лет назад, — вежливо сказала Мари-Мадлен. — Надолго ли вы приехали на этот раз?
— Мой муж остался в Англии, и я отправилась на континент одна, — премило защебетала Люси. — Даже любящие супруги должны отдыхать друг от друга. Я хочу обновить гардероб, побывать на балах… Я непременно хочу увидеть новый балет, который сочинил его величество Людовик! Вы, французы, должны гордиться: ваш король пишет прекрасную музыку. Я помню его великолепный концерт для скрипок и гобоев!..
— Мадемуазель де Бордо! — объявил лакей у дверей.
Если бы де Голль знал, что Катрин бывает в отеле Рамбуйе, он бы наотрез отказался ехать туда с графиней Карлайл. Но было поздно. Катрин уже входила в спальню маркизы, а англичанка, как на грех, положила надушенную ручку на плечо де Голлю и даже приникла к нему, всем видом показывая: этот молодой человек мне очень нравится. Она верно рассудила, что подобраться к мадам де Комбале, завоевать ее доверие, проще всего таким образом.
— Вы ведь помните этот концерт? — обратилась Люси к мадам де Комбале. Та в растерянности взглянула на подругу — бедной Мари-Мадлен сегодня было не до музыки.
Верная де Сабле самоотверженно поспешила на помощь.
— Кто же не помнит этого концерта? — делано удивилась она. — Мы в Пале-Кардиналь постоянно музицируем, в гостиной мадам де Комбале бывает очень весело. Как раз вчера мы пели на два голоса «Отец мне мужа подарил» — это было так забавно! Вот и господин де Голль подтвердит!
Врать Анри не любил, но иногда приходилось. Да и умоляющий взгляд мадам де Комбале он понял правильно.
— Действительно, получилось очень забавно, — сказал он.
— Жаль, я не знала, что мадам приглашает вас к себе, — капризно заметила Люси, — не то бы раньше попросила вас, мой друг, взять меня с собой, чтобы засвидетельствовать мадам свое почтение. Я бы спела шотландские песенки, они бы всех очень позабавили!
Она отлично видела, что Мари-Мадлен чем-то сильно озабочена, и тоже хотела ее поддержать, ведь эта поддержка в скором будущем хорошо бы окупилась.
— Я не знаю шотландского языка, — призналась Мари-Мадлен.
Люси рассмеялась, и ее звонкий хохот привлек внимание Катрин де Бордо. Фрейлина повернулась и увидела, как незнакомая ей дама, опираясь на плечо лейтенанта де Голля и едва ли не прижимаясь к нему, весело объясняет что-то племяннице кардинала.
Катрин, конечно же, догадывалась, что очень нравится де Голлю. Она поощряла его ухаживания — самую малость, насколько это может себе позволить незамужняя девица. Но она знала также, что молодому человеку просто необходима любовница, — об этом все при дворе толковали и очень удивлялись целомудрию короля, который и в спальне королевы появлялся очень редко, и ни одну придворную даму к себе не приблизил. Сплетники рассуждали так: пусть после болезни его величество еще не готов к постельным подвигам, но зачем же это всем показывать? Можно выбрать сговорчивую особу и навещать ее, чтобы все видели и понимали: король бодр и полон сил. Придворные невольно сравнивали Людовика с его покойным батюшкой, королем Генрихом, который ни одной юбки не пропускал, причем до последних дней жизни был влюблен страстно и бурно, как шестнадцатилетний паж.
Если бы Катрин узнала, что де Голль завел себе подругу где-то в городе, как сделал это его друг де Мортмар (госпожа де Мортмар очень была этим огорчена и не раз жаловалась на сына), она бы отнеслась к этому спокойно. Незримая подруга словно бы не существует. Но сейчас рядом с лейтенантом стояла яркая женщина, от природы кудрявая (это Катрин поняла сразу), прекрасно одетая и ведущая себя с Анри так, как если бы они были новобрачными! Возраст незнакомки Катрин тоже определила верно — за тридцать. Очень опасный возраст, в котором у женщины есть все — ее еще не покинули красота и стройность, уже имеется любовный опыт, в семейной жизни полная определенность, а желания полностью созрели, и бояться нечего.
Это означало, что впереди у де Голля долгие и приятные амурные отношения.
Катрин и не подозревала, что может вдруг, ни с того ни с сего, приревновать. Хуже того, она не знала про себя, что именно ревность подскажет ей, как побороться за любовь де Голля. Странным образом раньше ей эта любовь не слишком была нужна, а вот теперь вдруг потребовалась!
Подойдя к постели маркизы де Рамбуйе, Катрин заговорила куда громче, чем полагается хорошо воспитанной девице, тем более — придворной девице, чей шепот должен был напоминать шелест и при том звучать внятно. Катрин желала привлечь к себе внимание лейтенанта, а точнее, отвлечь его от наглой дамы в оранжевом платье и одержать над ней победу.
Услышав этот звонкий голос, Анри резко обернулся. Мысленно проклиная графиню, он попытался отстранить ее — не тут-то было! Англичанка словно приклеилась к нему.
