— Скажите уж прямо: от этого пострадает ваша карьера, — помрачнел д’Артаньян. Ему вовсе не хотелось наносить тайные визиты обитателям Пале-Кардиналь, тем более — «серому кардиналу».
— Отнюдь, я не карьерист. Я готов вернуться в армию. Тем более скоро — война. Я солдат, Шарль, а не придворный…
Мушкетер отложил недоеденную птичью ножку, тоже отпил вина, побарабанил пальцами по краю стола и пробурчал:
— Если в роте узнают, что я ловил кардинальского кота, они меня со свету сживут!
— Да, языки у гасконцев острые, — усмехнулся Анри. — Я же наполовину бретонец, наполовину валлонец — и не такой языкастый. Но я человек прямой. Потому и прошу вас прямо: помогите. Больше некому.
Д’Артаньян снова помедлил, покрутил нечесаной после свидания головой и вдруг весело взглянул де Голлю прямо в глаза.
— А и черт с ними! Я помогу вам, Анри. Вы мне действительно очень симпатичны. Не каждый день в Париже можно встретить столь честного и открытого человека!
— Тогда идемте к отцу Жозефу без промедления, Шарль! — обрадовался де Голль. — Уверяю вас, он вовсе не плохой человек. Просто у него очень тяжелая жизнь и большая ответственность…
— Ну да. Не плохой… Только головы дворян почему-то летят направо-налево по его указке!
— Неправда! У нас казнят только предателей и изменников!..
— Ладно, ладно, не будем спорить, Анри. Допивайте вино и — в путь!
* * *
Отца Жозефа они застали за молитвой. Хотя до вечерней службы было еще далеко, капуцин усердно читал «Ангел Господень» в домовой церкви Пале-Кардиналь.
Молодые люди, не страдавшие излишней набожностью, предупредили секретаря кардинала о своем визите и вышли в сад дворца.
Солнышко пригревало совсем по-весеннему, и на прогалинах между кустов сирени и яблонями уже проглядывали первые бледно-зеленые стрелки травы.
— Давайте присядем где-нибудь, — предложил д’Артаньян, напряженно оглядываясь. — Не хотелось бы послужить поводом для новых сплетен.
— Хорошо. Идемте в римскую беседку, Шарль, — радушно отозвался де Голль. — В ней бывает разве что мадам де Комбале, но ей сейчас не до прогулок.
Беседка в форме ротонды и впрямь имела заброшенный вид — с облупившейся позолотой на витиеватых колоннах и балясинах ограждения и с выщербленным по краям круглым мраморным столиком посередине. Купол ее состоял из стеклянных и черепичных чередующихся полос.
— Да тут холодно сидеть, — заметил д’Артаньян, оглядывая мраморные скамьи.
— А мы и не будем садиться. Можем подождать и стоя, — пожал плечами де Голль. — Кстати, Шарль, вы владеете приемами боя в ограниченном пространстве?
— Кое-что мне показывал отец, кое-чему я научился у товарищей по службе…
— Ага. Значит, представление имеете?
— Ну да… А в чем, собственно…
Закончить мушкетер не успел, потому что Анри внезапно выхватил шпагу и атаковал его прямо через стол, который оказался между ними. Если бы не хорошая реакция, ранение в живот гасконцу было бы обеспечено. Но он смог увернуться от выпада и в свою очередь сделал финт: оттолкнувшись от скамейки, д’Артаньян высоко подпрыгнул и ударил де Голля шпагой сверху. Лейтенант словно ждал этого, потому что легко отступил на шаг и тут же увел кинжалом клинок мушкетера в сторону. Д’Артаньян приземлился мягко, по-кошачьи, и сразу, с полуприседа атаковал Анри боковым выпадом. Однако де Голль будто предвидел его бросок. Он играючи пропустил смертоносное лезвие у себя под мышкой, сделал неожиданный полуповорот на носках, одновременно ударив кинжалом плашмя по гарде мушкетерской шпаги, и… клинок гасконца со звоном улетел в другой конец беседки. Анри символически коснулся концом клинка груди изумленного противника:
— Туше, месье д’Артаньян!
— Тысяча чертей! — с неподдельным восхищением воскликнул тот. — Где же вы так научились драться, Анри?!
— В намюрской школе господина Деборда, — улыбнулся довольный де Голль, положил свое оружие на стол и достал из кармана кусок грубой ткани. — Меня отдал туда отец, едва мне стукнуло десять лет.
— Ловко вы меня обезоружили, — усмехнулся д’Артаньян, подобрал свой клинок и тоже подошел к столу. Посмотрел на шпагу лейтенанта, и глаза его округлились. — Да вы, похоже, времени зря не теряли, Анри! Кого же это вы приласкали с утра?
Де Голль проследил за его взглядом, увидел бурые разводы на стали, поморщился и принялся протирать лезвие тканью.
— Неприятная и загадочная история, Шарль, — начал он. — Помните громил, что напали на вас у дядюшки Жиро?
— Конечно!
— Так вот. Похоже, мы зря их тогда отпустили… Сегодня один из них, тот здоровяк, которого вы обезоружили отличным кроазе, в компании еще двух мерзавцев напал на меня недалеко от вашего жилища. Прямо на улице средь бела дня! Наверное, они следили за мной…
Де Голль кратко пересказал обстоятельства схватки. Гасконец только головой крутил да чертыхался, так что более лояльный к религии Анри вежливо напомнил ему:
— Поаккуратнее с выражениями, дружище. Вы ведь все-таки находитесь во владениях его преосвященства.
— Прошу прощения, мой друг!.. Действительно странно. — Д’Артаньян задумчиво почесал кончик своего длинного гасконского носа. — Зачем они затеяли с вами драку? Если хотели убить, проще было бы сразу пальнуть из мушкета. Решили поквитаться?.. Но по крайней мере тот здоровяк прекрасно должен был помнить ваши храбрость и сноровку!
— Есть и третий вариант. Их могли подослать.
— Для чего?
— Я занимаюсь поиском сочинителя зловредных и оскорбительных стишков, как вы помните. Поэтому легко предположить, что существует определенное количество людей, не заинтересованных в том, чтобы я его нашел…
Мушкетер перестал ухмыляться и внимательно посмотрел на де Голля.
— Если так, то выходит, вы разворошили осиное гнездо, Анри.
— Я его не разворошил, я на него наступил и даже не заметил! И это — самое неприятное. Тебя начинают кусать, а ты даже не представляешь, кто!..
В этот момент в беседку заглянул слуга и сообщил:
— Святой отец ждет вас, месье. В Белой гостиной.
* * *
— Ну, что ж, — медленно заговорил отец Жозеф, выслушав рассказ мушкетера, — господин д’Артаньян, видимо, сам Господь прислал вас к нам, дабы помочь в поисках пропавшего любимца его преосвященства. Надеюсь, вы не откажете нам в этой любезности?
— Если честно, святой отец, мне совсем не хочется обрести славу кардинальского прислужника, — хмуро сказал гасконец. — Но я дворянин и всегда плачу долги. Месье де Голль очень мне помог, и теперь я помогу ему.
— Хорошо, господин д’Артаньян, будем считать, что я не слышал вашего грубого высказывания в адрес его преосвященства. Сейчас не до лирики. Если вам удастся выследить и поймать похитителя, то… кардинал Ришелье умеет быть щедрым и великодушным.
