Что касается ополченцев, то первой и безусловной их целью является просто физическая защита собственных жизней и жизней тех, кто у этих мужиков, мужчин, у этих солдат за их спиной, – невинных мирных жителей, которые остались в населенных пунктах. Выше и нравственнее стратегии не бывает.
Второе – это построение самостоятельного государства, но какого именно – абсолютно неясно. Говорить о стратегии тут попросту нельзя, потому что уже есть факты, когда из либерально-космополитической части Кремля туда привозили проекты конституции – слепка с либеральной конституции России. И любому человеку с мозгами понятно, что за подобную конституцию проливать кровь совершенно бессмысленно. Это то же самое, что проливать кровь за Абрамовича или Вексельберга, или Ахметова, или Коломойского. При этом, как только раздавались голоса полевых командиров, что враг-то даже не Порошенко, враг – олигархи, что на Украине, что в России, – тут же наступали репрессии и персональные зачистки. Говорить о программе строительства в ДНР и ЛНР пока рано. Вот что реконструируется на стороне ополчения.
Россия, хотя ее официально объявляют не-стороной – «мы в стороне, знать не знаем, это внутренний конфликт, это какая-то гражданская война», – конечно, сторона конфликта. Она участвует в международных контактных группах. Она очевидным образом участвует в гуманитарных операциях, неочевидным, но ясно, что существующим образом участвует в человеческой и военно-ресурсной поддержке ополчения. Какая у России стратегия? Тут самый трудный момент. Ее невозможно вычленить. На самом деле по факту, по правилам реконструкции, ее нет. Я уже давно предлагаю в научных дискуссиях ввести понятие «виляющая дипломатия».
Как началось позиционирование России в этом трагическом конфликте? Вспомним: в лучах прожекторов, славы победителей Олимпиады вдруг приходит известие – друга-Януковича обидели, власть поменялась, риторика вот такая, и… И начинается истерика, начинаются импровизации, начинаются необдуманные решения, которые через два дня отменяются, начинается риторика в военной возможности и инструментах для использования в этом конфликте. Военная тема впервые прозвучала из России, но быстро угасла.
Что дальше? Дальше – Крым, а после этого, уже по поводу Востока, – удивительнейшая риторика о «целостности Украины», что, мол, Россия заинтересована в целостности Украины. Но если вы, официальные лица, заинтересованы в целостности Украины, тогда отдайте Крым. Или не говорите совершенно противоречивых вещей, которые не могут вызвать никакого доверия ни у врагов, ни у друзей.
А дальше – призывы к мирным переговорам ополченцев с Киевом. О чем? Был же опыт Хасавюрта. Можно пойти в историю дальше – была попытка «миссии Гесса». Опыт Хасавюрта оплачен большим количеством жизней. Уже упоминалась зачистка командиров в ополчении по планировкам «отдела кадров» Кремля. Ну, точнее, департамента, ответственного за украинскую политику. А дальше – остановка военных успехов, наступления ополченцев. Это чистый Хасавюрт, это чистая сдача и предательство, потому что это было с военной точки зрения абсолютно проигрышное решение, глупое решение, опаснейшее решение, решение, которое сейчас оплачивается кровью. Тут нужно видеть детали политические и детали военные. Но, какие ни возьми, виляющая дипломатия наблюдается и там, и там.
Можно ли в этом усмотреть какую-либо стратегию? Невозможно усмотреть. Поэтому, куда дело будет двигаться, с позиции российской вершины геополитического треугольника «США-Киев – ополчение – Россия», понять невозможно. Что-то замышляется за кулисами, ведется какая-то торговля (по утечкам, даже в прямом смысле слова) с Западом. Не удается вычислить стратегию, чтобы было ясно: вот правда, а вот неправда, вот друг, а вот враг, вот эта ценность не продается ни за какие деньги, а вот эта ценность дороже, чем жизнь и мир. Это не просто потому, что мы такие дураки, недалекие люди, а потому, что там нет такой линии. Это противно и стыдно признавать, но ведь Обама был прав, когда сказал, что Россия принимает плохие решения.
Какие исходы военных действий, их нынешней активизации могут быть теоретически?
Первое: победа ополчения, создание собственного государства. Соответственно, договорный (типа Россия – Абхазия), либо присоединительный (типа Россия – Крым), либо приднестровский (где-то кто-то там далеко и малоинтересно России) варианты. Наиболее вероятен абхазский вариант. Понятно, что для Киева с США это абсолютно неприемлемо, а для ополченцев это естественный и максимальный выигрыш.
Что выгодно России – увы, совершенно непонятно, так как у нее нет стратегии. И не надо говорить, что мы маленькие тут внизу, что там, наверху, знают, чего мы не знаем, что там такая мудрость, что нам не снилась. 15 лет эта сказка длится. Уже ученые по ее поводу.
Второй вариант военного исхода: ополчению проиграть войну или сдаться на милость, как в Хасавюрте когда-то Лебедь с Рыбкиным сдавались. Никакой автономии и федерализма они не получат, там будет массовая зачистка, фильтрационные лагеря, как это в Чечне было на исходе конфликта. Киев и США побеждают, ополченцы проигрывают, а Россия? Понять невозможно. Подождите, Россия же говорит, что выступает за целостность Украины? Вот вам в этом варианте целостность. Вроде радуйтесь – а чему радоваться-то в итоге?
И третий вариант исхода – это постоянный конфликт, замороженный конфликт – ни войны, ни мира. Люди гибнут, разруха, Россия наскребает на себя изоляцию, санкции и экономическое ослабление, вползает в кризис. Вот такой палестинский вариант.
Говорить о четвертом варианте – Россия всерьез борется с фашизмом, о котором говорит с февраля, – как-то уже не приходится.
Для США третий вариант – это блестящий стратегический исход и победа. Киеву будет тяжко, но марионеткам оплатят все эти «услуги». Украинскому народу тоже будет тяжко. А что Россия? И опять понять невозможно. Ей это, что ли, нужно, когда она останавливает наступление, взывает к этим самым, типа Хасавюрта, переговорам. Вся эта «виляющая дипломатия» отражает то, что в Кремле, конечно, существуют две группировки – то одна, то другая начинает пересиливать. Достаточно ясно, что единого такого воображаемого коллективного Петра I – Александра I – Сталина там нет.
Вероятность третьего исхода существует, и очень немаленькая. На самом деле Россия, конечно, фактор и участник этого конфликта и войны. От России, конечно же, очень многое зависит, но там, на украинских полях, еще работает и логика войны. То есть ополченцы, командиры – они сами по себе, они на поле боя, им там не до высоких политик и политесов – им надо побеждать, иначе их просто убьют и закопают. Это очень важный и мощный фактор, и именно поэтому там зачищали людей, у которых было замечено понимание, что новое государство должно быть не обслугой новых олигархов, пусть даже российского происхождения, а государством социальной справедливости – иным, чем нынешние Украина и нынешняя (!) Россия. Отсюда и виляние.
Поэтому на самом деле предсказать развитие событий очень трудно. Ясно только, что сторона конфликта – Россия, и здесь есть нелинейный момент, нарастающий идеологический конфликт внутри России – выбор ее стратегии.
