— И кстати, я бы с удовольствием выпила обещанный джин с тоником.
— Да, конечно. — Мара вскочила. — Я сейчас же пришлю Кефу.
Мара сидела за главным обеденным столом, на том месте, которое обычно занимал Джон. Окинув взглядом сервировку, она почувствовала прилив гордости. Все было готово к ужину. Сверкающие винные бокалы и начищенное столовое серебро были расставлены и разложены на столах из африканского тика. Ряды накрахмаленных льняных салфеток, сложенных в треугольнички, эффектно выделялись на фоне темного дерева. Завершающим штрихом были вазы с белыми, персиковыми и розовыми бугенвиллеями. Все это великолепие было подсвечено фонарями «летучая мышь» и свечами, хотя генератор все еще работал и можно было включить свет.
Кефа рассаживал всех по местам, размахивая руками, словно дирижер. Хаус-бои, переодетые в длинные белые подпоясанные халаты и красные банданы, помогали ему. На другом конце стола, за которым сидела Мара, восседали оба Ника: главный оператор и его помощник, облаченные в одинаковые белые костюмы. Они были слишком далеко от Мары, так что она просто помахала им. Затем она заметила Карлтона, Леонарда и Питера — они подходили к столу. Кефа отодвинул стулья, чтобы они могли занять свои места. Место справа от Мары было оставлено для Лилиан. Двое братьев сели за ним, а Питер занял место по левую руку от Мары. Мара украдкой взглянула на него, еще раз отметив про себя правильные черты лица и необыкновенные, голубые с прозеленью, глаза. Она постаралась не думать об их первой встрече. Теперь ей казалось невероятным, что она могла принять Питера за кого-то из технического персонала группы.
Внезапно она почувствовала его взгляд.
— С вашей комнатой все в порядке? — спросила она.
— Да, спасибо, — кивнул Питер. — Замечательная комната.
— Хорошо. — Мара попыталась придумать, что бы еще спросить разумное и ненавязчивое. — Сетка хорошая?
— Да. Она очень красиво висит. — На губах Питера заиграла едва заметная улыбка. — Мне нравится спать под сеткой — это напоминает мне о «тихом часе» во время семейного пикника.
Мара с интересом взглянула на него. Она уже собиралась спросить, куда именно он ездил на семейные пикники — в буши или к морю, но заметила, как Леонард перегнулся через стол, привлекая внимание Питера.
— Я тут думал о фразе в сцене сорок семь, — обратился он к Питеру. — Ну, о той, где Мегги звонит. Тебе нужно быть решительнее. Сильнее, что ли.
Питер взглядом извинился перед Марой и повернулся к Леонарду. Карлтон оставил в покое запонку, которую пытался пристегнуть, и последовал ею примеру, внимательно глядя на брата. У Мары сложилось впечатление, что все происходящее было в порядке вещей: когда режиссер говорил, остальные молча слушали.
— Ставки высоки, — продолжал Леонард. Он размахивал руками с растопыренными костлявыми пальцами, словно стараясь придать своим словам больше значимости. — Я хочу, чтобы вы с Мегги серьезно поссорились.
Питер кивнул, затем поднес к губам бокал с водой. Он приподнял голову, потягивая воду, а Мара не могла отвести глаз от линии его подбородка и шеи. Желтоватый свет ламп освещал его лицо. Кожа казалась еще темнее на фоне белой льняной рубашки, глаза — еще зеленее. Мягкие тени подчеркивали линии щек и лба. Он снова был актером — неправдоподобно красивым и недосягаемым.
Мара знала, что ей не следует так на него смотреть. Питер мог почувствовать ее взгляд — как, по слухам, его чувствуют слоны. Джон учил своих клиентов не смотреть на животных прямо — только краем глаза, — пока они не будут готовы стрелять.
Питер поставил бокал и повернулся к Маре. Она быстро отвела взгляд, сделав вид, что с интересом наблюдает за тем, как Кефа усаживает Доди на свободное место возле рыжеволосого Джеми — оператора звукозаписи. Доди сменил коричневый костюм на голубую рубашку простого покроя с воротничком в стиле «мао» — такие одежды были сейчас особенно по душе президенту. Мара задумалась на миг, мог ли выбор рубашки быть молчаливым протестом против сборища белых людей в элегантных костюмах и галстуках.
Когда все наконец уселись, на мгновение повисла тишина — появилась Лилиан. Она была в красном вечернем платье, которое оставляло одно плечо открытым. Бриллианты блестели в ее ушах и сверкающей полосой обвивали шею.
Актриса замерла посреди комнаты, внезапно став центральной фигурой, — казалось, все вокруг было предназначено специально для нее: цветы были только для нее, столы расставлены так, чтобы все могли видеть ее появление. Даже аромат африканской ночи, казалось, пробрался внутрь, чтобы приветствовать ее здесь.
Карлтон поднялся, отодвигая для нее стул. Все остальные остались сидеть. Собравшиеся здесь мало походили на англичан в этом смысле — те обязательно вставали каждый раз, когда в комнате появлялась леди, и продолжали стоять до тех пор, пока она не просила их сесть или не садилась сама. С чувством признательности к Джону Мара вспомнила, как ее поразила вначале эта его привычка. Как льстило ей, когда с ней обращались столь обходительно. Словно она была кем-то особенным — кем-то вроде Лилиан, а не простой девушкой, одной из семи детей, выросшей на Мол-Крик на краю Западного Тайерса.
— Я не буду здесь сидеть, — заявила Лилиан.
Мара удивленно посмотрела на нее. Немного отклонилась назад, чтобы проверить стул — тот был в полном порядке.
Лилиан негромко рассмеялась:
— У меня есть маленькая странность — я люблю сидеть спиной к стене.
Мара почувствовала, как напрягся Карлтон. Она поднялась и предложила Лилиан свой стул:
— Вы можете поменяться со мной.
— Спасибо, Мара. — Лилиан одарила ее благодарной улыбкой и заняла ее место. Едва усевшись, она позвала Кефу и попросила принести ей напиток. Затем повернулась к Питеру, положив руку ему на плечо. Не прошло и нескольких минут, как она уже весело болтала с ним о чем-то, втянув в разговор еще и Леонарда.
Карлтон немного понаблюдал за ней и обратил внимание на Мару. Его лицо было дружелюбным, но, вместе с тем, вполне серьезным.
— Что ж, расскажите мне, Мара, — начал он. — Как получилось, что вы стали женой охотника?
Гости частенько задавали ей этот вопрос. Она в ответ обычно кратко объясняла, что они с Джоном случайно познакомились в Мельбурне. Но сейчас она догадывалась, что Карлтона интересует не это. Ей вспомнилось, как Джон заинтересовался слоновьим черепом и как в ответ она рассказала ему гораздо больше, чем собиралась.
— Когда мы познакомились, — осторожно начала Мара, — Джон решил больше не охотиться. Он не хотел стрелять в крупных животных. Он достаточно помогал людям убивать животных только затем, чтобы те могли привезти домой сувениры в виде голов и бивней.
— Я слышал о том, что такое случается, — ответил Карлтон. — Я знаю человека, который не пропускал ни одного охотничьего сезона на Юконе. А однажды вернулся и продал свое ружье, сказав, что застрелил своего последнего оленя. И это действительно был последний. С тех пор он не охотился.
