— Все поработали на славу, — подытожил он. — Выпуск этого фильма важен для всей страны. Народ Танзании оценит его по достоинству. Кабея будет доволен. Сам президент будет доволен. Вы справились со своей задачей.
— Спасибо, — склонила голову Мара. — Я также ценю ту помощь, которую вы оказали съемочной группе. Насколько мне известно, Карлтон и Леонард вам тоже чрезвычайно признательны.
Мара нисколько не кривила душой. Во время съемок Доди пытался помочь чем только мог, будь то простая договоренность с жителями деревни или содействие Кефе, когда тот не мог справиться со строптивыми работниками-сомалийцами. Единственный раз, когда его помощь можно было назвать вмешательством в съемочный процесс, случился тогда, когда Леонард захотел заснять молодых пастухов. Тогда Доди настоял, чтобы им сперва выдали набедренные повязки, аргументируя это тем, что нельзя допустить, чтобы танзанийцев показали всему миру оборванными и грязными.
— Ваш муж будет очень доволен. — Доди махнул рукой в сторону приюта у себя за спиной. — Теперь дела у вас пойдут на лад. Но вам понадобится танзанийский партнер, африканец. Это тропа, ведущая в будущее.
Мара кивнула:
— Спасибо за совет. Хорошей вам охоты.
Доди пожал ей руку, тепло улыбнувшись. Затем повернулся к «лендроверу».
— Доди! — позвала его Мара. — Погодите минутку.
Он обернулся, удивленно приподняв бровь.
— Вы позаботитесь о Томбе, правда? — обратилась к нему Мара. — Если он не найдет себе работу, отправьте его обратно. Я возмещу вам все расходы.
Доди улыбнулся, но покачал головой:
— Томба уже не ребенок. Он взрослый мужчина.
Подойдя к машине, он разогнал хаус-боев, выпрашивающих чаевые у гостей.
— Вам уже заплатили сполна. Перестаньте клянчить. Где ваша гордость?
С печалью во взгляде он обернулся к Маре. Она улыбнулась в ответ, ощутив симпатию к человеку, который в поте лица своего трудился на благо будущего своего народа так, как он его понимал, нисколько не смущаясь тяжестью возложенных на него задач.
Едва Доди умостился на своем месте, водители завели двигатели и отъехали, выстроившись в колонну друг за другом. Хаус-бои побежали следом за ними, да так, что их белые пятки то мелькали, отрываясь от поверхности, то снова исчезали из виду, касаясь обожженной солнцем земли. Мара махала до тех пор, пока «лендроверы» не скрылись из виду, оставив позади лишь густое облако пыли.
Кофе Менелик приготовил отличный — сладкий и крепкий. Леонард, Карлтон, Питер и Мара сидели в гостиной, потягивая из миниатюрных глиняных пиал густое черное варево.
На Питере была голубая рубашка — та самая, которая была на нем и в день его приезда. Мара не могла наглядеться на мягкую льняную ткань, слегка смятую на жаре. Она вспомнила их знакомство, когда ошибочно приняла Питера за члена съемочной группы и попросила его подыскать себе другое жилье. Казалось, с тех пор прошли годы, тогда как на самом деле — немногим более двух недель. Шестнадцать дней. А столько всего изменилось за этот недолгий срок!
Питер поднял голову, поискал ее глазами. Он молчал — время разговоров прошло, да и все уже было сказано. Все, что осталось между ними, — это невидимый для других электрический ток.
В воздухе витал аромат ладана, сжигаемого в жаровне, которую Менелик установил у двери. Этот запах пробуждал ощущение веками освещенного ритуального действа, которое имело сокровенный смысл. Единственное, что было реальным, — это приглушенные голоса хаус-боев, которые убирали в рондавелях. Мара представила себе, как они подметают пол в комнате Питера, снимают с кровати простыни, уничтожая следы его присутствия.
Карлтон зашевелился, взглянув на часы.
— Вы уверены, что он прилетит?
— Да, — отозвался Менелик. — Из миссии прислали сообщение. Все остается в силе. Самолет будет здесь с минуты на минуту.
В неподвижной тишине было слышно, как в оконное стекло бьется бабочка. Незаметно пролетали минуты или, может, часы.
Затем наконец послышался вначале едва уловимый, а затем набирающий силу, словно обозленный пчелиный рой, гул самолета.
Все встали. Путешественники потянулись за своими камерами, флягами с водой и жилетами. Багаж уже был на летном поле под присмотром крепкого юноши из местных, в чьи обязанности, помимо всего прочего, входило отгонять животных от посадочной полосы при приближении воздухоплавательных средств. Мара вернулась к барной стойке, где оставила винтовку и ленту с боеприпасами на случай внезапного выезда в саванну.
— Теперь ты снова рейнджер, — вздохнул Питер.
— Это для вашей же безопасности, — усмехнулась Мара, сама удивляясь тому, как спокойно прозвучал ее голос.
— Ну что ж, пора! — возвестил Карлтон. Нарочито бодрая нотка в его голосе удачно попала в тон его яркому тропическому наряду.
Добавить к его словам было нечего. Посторонние звуки сами собой растаяли в воздухе. Прозвучавшие затем шаги казались приглушенными и замедленными, словно время утратило значение, став частью сновидения.
А в следующее мгновение, словно очнувшись ото сна, все оказались уже снаружи: первым шел Карлтон, за ним — Леонард, следом Питер. Мара семенила за ним с болтающейся на плече винтовкой. Она видела перед собой его ноги и почему-то старалась попасть в такт его шагам. За собой она чувствовала дыхание Менелика и Кефы и догадывалась, что за ними следуют хаус-бои и поварята.
В таком порядке все и миновали арку с нависшими над головой старыми слоновьими бивнями. Так же все выстроились и на аллее, ведущей к посадочной полосе. Здесь Маре показалось, что Питер сбился с шага, как будто раздумывал, не повернуть ли обратно, но затем твердо пошел вперед.
За аллеей открывалась голая равнина. На секунду все замерли, вглядываясь в небо — темной птицей среди голубого сияния вырисовывался самолет.
Вдоль посадочной полосы побежали полуобнаженные жители ближней деревни. Размахивая палками, которыми погоняли скот, они спугнули стаю гусей, какое-то время летевшую вдоль полосы, затем стадо газелей, среди которых затесались редкие для здешних мест дик-дики, смешно взбрыкивающие задними ногами при приближении опасности.
Самолет описал круг над приютом, опускаясь все ниже. Стала видна расцветка: черно-белая зебра в фирменных цветах «Маньяла лендроверз» — такие самолеты сюда еще не залетали, но Мара смогла оценить мастерство пилота, заходившего на посадку; оба колеса шасси коснулись земли одновременно, и крылья почти не дрогнули, когда самолет побежал по полосе.
Вдруг самолет замер. Пропеллер продолжал вращаться, вздымая облако сухих травинок и рваной палой листвы. Чтобы приблизиться, Маре пришлось прищуриться и отвернуться от колючего ветра, насылаемого самолетом. В каких-нибудь десяти шагах она остановилась в ожидании, пока летчик заглушит мотор, но тот и не думал — дверца кабины распахнулась, и летчик показался сам, помахивая сложенной картой.
