— Как у вас говорят, господин генерал, не надо вешать мне лапшу на уши.
— Что вы подразумеваете под этой фразой, кстати, совершенно неуместной?
Мирзади задал неожиданный вопрос, проигнорировав слова Володарского:
— Вы должны знать, какие убытки понес Афганистан за время оккупации страны Советской армией.
— Не понимаю, к чему этот экскурс в историю?
— К тому, чтобы между нами было понимание. В Афганистане, господин генерал, за девять лет войны погибли или получили увечья больше двух с половиной миллионов афганцев. По данным Наджибуллы, боевые потери составили более пятидесяти тысяч человек убитыми и более ста тысяч человек ранеными. Вы же потеряли двадцать шесть тысяч, это включая погибших на поле боя, а также умерших впоследствии от ран и болезней. Заметьте двадцать шесть тысяч. Советский Союз, а теперь Россия в вечном неоплаченном долгу перед Афганистаном, ведь, начав войну в 1979 году и уйдя из Афганистана в 1989-м, вы обрекли страну на постоянное военное противостояние. До вашего прихода Афганистан был процветающим, союзным и дружественным Советскому Союзу государством. А что сейчас? Вновь оккупация, уже войсками НАТО, а между вами и приходом «натовцев» — кровопролитная гражданская война. Она вспыхнет вновь, как только уйдут американцы и их союзники. Нам надо быть готовыми к этому. У правительственных войск останется авиация, у нас ее нет. Следовательно, мы должны иметь ПВО. Поэтому условием освобождения российских граждан является поставка переносных зенитно-ракетных комплексов. Я бы мог запросить больше, но являюсь реалистом. Я даже подскажу вам, где взять и как быстро перебросить в Афганистан названные комплексы, не тратя драгоценное время на сбор ПЗРК по войскам.
— А вы неплохо осведомлены, — заметил Володарский. — Но к теме. Где же нам быстро взять названные комплексы?
— Вы засекретили военные склады в Баласане, что в ста восьмидесяти километрах от Москвы, представив их хранилищем старого стрелкового оружия и боеприпасов, подлежащих утилизации. На самом же деле в Баласане на складах хранится совсем другое, в том числе и названные ПЗРК. Разве я стал бы требовать от вас американские «Стингеры», не имея информации по военным складам в Баласане? Даю вам срок неделю на то, чтобы доставить ПЗРК, перечисленные мной, к узбекско-афганской границе, а конкретно, в Термез. Ровно через неделю в это же время я позвоню вам, и мы обговорим план передачи комплексов и заложников. До этого им ничего не угрожает. Если же сделка по каким-то причинам не сложится или в процессе ее подготовки возникнут обстоятельства непреодолимой силы, то тогда же, в понедельник 26 мая, вы получите съемку казни ваших граждан. Вы же видели, как один из моих бойцов держал отрезанную голову молодой женщины? Та же участь постигнет господина Гарина с женой и Васильева. Но это еще не все. Вы, конечно же, подробно проинформированы о подрыве в городе Борске строящегося гипермаркета. Так вот вас не удивило, что на воздух взлетел безлюдный объект?
— Значит, это работа ваших людей?
— Да. Если сделка не состоится, то кроме голов своих сограждан вы получите еще пару крупных террористических актов в Москве. И мы взорвем не стройки, а места массового скопления людей. И я сделаю это даже не из-за того, что сорвется сделка, а из-за того, что вы сделали с моей страной. У вас, генерал Володарский, ровно неделя. Груз в Термез, там ожидать сеанса связи. До свидания.
— Один вопрос, Абдулла.
— Один? Хорошо, отвечу, если смогу.
— За что ваши люди убили медсестру Гути Дали?
— А вот это вас не касается. Это наши внутренние дела.
— До свидания, господин Мирзади.
Володарский отключил станцию, бросил трубку на стол. Офицеры, сидевшие рядом, сняли наушники. Генерал произнес:
— Ну и что скажете? Откуда у Мирзади информация по складам в Баласане?
— Уже устаревшая информация, Александр Михайлович, — ответил Скоробогатов. — Из Баласана вывезли и переносные зенитно-ракетные комплексы, и противотанковые установки. Там реально остался хлам, подлежащий утилизации. Вместе со складами.
— Когда точно закрыли Баласан?
— В субботу 17 числа со складов была вывезена последняя партия противотанковых комплексов, — доложил Тарасенко.
— Значит, обладатель информации по складам передал ее Мирзади раньше начала вывоза таковых средств. Что из этого следует?
— То, что информатор в последнюю неделю не имел доступа к складам, — сказал Скоробогатов.
— Верно, — согласился генерал, — или он, передав информацию и получив деньги, ушел из страны. — Алексей Павлович, свяжись с генерал-майором Тереховым. Передай просьбу узнать, кто из офицеров был посвящен в истинное предназначение складов в Баласане. Их не должно быть много. Попроси узнать, кто и чем занимается сейчас. В общем, мне нужна полная информация по офицерскому составу, имевшему доступ к секретному модулю складов.
— Есть, Александр Михайлович.
Тарасенко сел за телефон.
Володарский повернулся к Скоробогатову:
— У меня была беседа с полковником запаса Олейником Вячеславом Николаевичем, служившим в восьмидесятых годах в отдельной мотострелковой бригаде командиром разведвзвода, затем разведывательной роты, дислоцировавшейся в Вахаре.
— Так это недалеко от Кандагара и Малияра! — воскликнул майор. — И оттуда, по-моему, несчастная девушка, с которой духи зверски расправились.
— Да. Я показал ему развалины, и он уверен, что это развалины древней крепости Шарди, лежащей также недалеко от Кандарама, в двадцати километрах по дороге на Вахар, на плато между ущельем Спящего Барса и Снежным, или Кандарамским, перевалом.
— Но на записи мы не видели ни ущелья, ни перевала. За развалинами равнина.
— Слишком ровная равнина, Рома. Наши спецы обработали запись и сделали заключение, что фон за крепостью был заменен.
— Понятно.
Тут раздался стук в дверь.
— Войдите, — громко произнес генерал.
В кабинет вошел начальник технического отдела подполковник Тутаев с небольшой папкой в руке:
— Разрешите, товарищ генерал-лейтенант?
— А ты уже вошел, Андрей Андреевич, ладно, проходи и докладывай, что у тебя.
— Мы запеленговали станцию Мирзади. Слишком долго он распинался об ущербе, нанесенном Советским Союзом его стране.
— Откуда он выходил на связь?
— Из Кандарама!
— Это точно?
— Точно!
— Здесь все, Александр Михайлович, и запись разговора в текстовом формате, и заключение об идентификации голоса Абдуллы Мирзади, и координаты нахождения его спутниковой станции во время выхода в эфир, — передал генералу папку подполковник.
— Значит, Кандарам?
— Так точно.
— Хорошо, благодарю, бумаги я оставлю у себя, свободны!
