Юноша трудился не покладая рук и вздохнул с огромным облегчением, когда работа была наконец закончена. Он укрепил наиболее слабые места челнока и приколотил под килем старую рыбачью сеть, которую отыскал в одном из уголков здания. Осторожность подсказывала, что нужно быть готовым эвакуироваться из убежища при первых же признаках крушения. Едва только шторм проломил грязевую корку на поверхности грязевого моря, старый дом, лишенный надежной опоры, начал угрожающе скрипеть и подрагивать. Если он не выдержит, пирога станет его единственной надеждой избежать гибели. Ему пришло в голову подсунуть под сеть пару спасательных буев, по одному с каждой стороны носа лодки. Вся эта конструкция, державшаяся почти на одном только честном слове, могла хотя бы повысить плавучесть утлой лодчонки.
Через открытый дверной проем в холл ворвался яростный порыв ветра. Утерев вспотевший от работы лоб, Нат вышел на крыльцо — посмотреть, что творится снаружи.
Буря бушевала, ревя, как тысяча демонов сразу.
На илистый берег обрушилась волна, могучим ударом разметав глиняную корку в мелкую крошку и обнажив скрытую под ней мутную бездну. Нат увидел, как волна покатилась дальше, гоня перед собой трещины и вздыбливая прежде такую надежную твердь. Длинный завиток пены на гребне волны казался похожим на хребет динозавра. С тяжелым грохотом она врезалась в стену здания, обрушивая куски штукатурки. Вздыбившись, волна отступила, прихватив с собой несколько ставень и каминных труб, и исчезла в темноте. Нат попятился, предчувствуя следующую атаку. В холл неожиданно ворвалась всполошенная птица и, пометавшись немного, унеслась вверх по вертикальному колодцу лестничной клетки.
Через десять секунд налетел заряд каменного града, расстреляв последние оставшиеся в здании стекла. Склонившись над пирогой, Нат напоследок проверил, крепко ли держится сеть и хорошо ли привязаны буи. Все выглядело довольно надежным. С этой успокаивающей мыслью он принялся толкать лодку по направлению к выходу. Киль скрежетал по плиткам пола, ноги юноши оскальзывались по грязевым брызгам. Нужно было торопиться. На фасад обрушилась новая волна, сорвавшая с петель болтающиеся дверные створки. Нат впрыгнул в лодку, залег на дно, крепко уцепившись за лавку, и закрыл глаза. В следующую секунду он был мокрым с головы до ног. Его резко тряхнуло, когда следующий прилив подхватил пирогу и сорвал с крыльца. Неведомо откуда взявшийся тяжелый медный будильник угодил ему в лицо, до крови рассадив скулу. У него перехватило дыхание. На поверхности волн вокруг него бултыхался разношерстный хлам: буфеты, шкафы, кровати… Застигнутое стихией строение разом теряло свои внутренности, как выпотрошенный кит.
Когда Нат в следующий раз рискнул открыть глаза, лодка уже неслась по гребню вздымающейся волны.
На мгновение ему показалось, что он взлетает, но подъем тут же сменился головокружительным падением. Лодка спикировала круто вниз, в черный желоб между двумя десятиметровыми валами. Желудок Ната свело коликой, и его судорожно вырвало в бушующую вокруг пену. Пирога отчаянно трещала всеми своими досточками. Нат ухватился за сеть и пропустил пальцы в ячею, чтобы держаться надежнее. Весла, конечно, давно сорвало и унесло. Пирога с ужасающей скоростью уже неслась вверх, на следующий гребень. Нат увидел, как уносится из-под днища мутная пена, и с ужасом осознал, что на этот раз придется падать с еще большей высоты.
Испуганная птица задела его крылом по лбу, и он едва не потерял сознание. Сквозь накатившую дурноту ему подумалось, что, наверное, это был бы лучший способ умереть — в беспамятстве, не зная, что случится дальше. Затем жидкие стены сомкнулись над его головой, и он уже почти захлебнулся, когда лодка снова пронизала слой грязи, выныривая на поверхность.
Пирога уже десять раз утонула бы, если бы не спасательные буи. Темнота вокруг сгустилась, и теперь Нат почти не различал границы между небом и бушующим океаном жидкой грязи. Он уже не знал, сколько времени его лодка скачет с гребня на гребень… Когда лодка наконец опрокинулась, Нат зажмурился. Грязь хлынула ему в легкие, перед глазами заплясали красные круги… Он уже готовился проститься с жизнью, как вдруг неожиданно понял, что снова может дышать. Позвонки хрустели от сокрушительных ударов обо что-то твердое; он сначала не понял, то ли волна унесла его в открытое море, то ли швырнула обратно на стены покинутого здания.
Как там Гун говорил перед его уходом?
«Опасаться нечего, все следующие сутки небо будет чистым…»
Когда лодка устремилась носом вниз в жидкую стену, он вдруг осознал, что больше не видит под собой металлического буя. Он плясал на воде чуть поодаль, как плавучая бомба, заливая мрак вокруг себя кроваво-красным светом сигнального фонаря. Лодка ударилась в него со всей силы, и на этот раз доски не выдержали. Ната, по-прежнему хватавшегося за сеть, сдернуло прямиком на металлический корпус, поросший мелкими ракушками. Онемевшие пальцы соскользнули с гладкого железа, и он пошел ко дну, чувствуя во рту вкус тины и собственной крови.
Глава 16
Первое, что почувствовал Нат, — это что кожа на его голове готова лопнуть, как перекачанная резиновая камера.
«Только бы какая-нибудь птица меня не клюнула, а то я взорвусь, как воздушный шарик!» — мелькнула у него глупая мысль.
Он попытался было поднять руку, чтобы ощупать голову и убедиться, что кости его черепа все еще представляют собой единое целое, но снова потерял сознание.
Ощущение было такое, будто тяжелый свайный молот вколачивает его в ил, мерно ударяя по лопаткам. Наконец он понял, что лежит на первом этаже старого особняка. Волны принесли его обратно — в тот самый холл, откуда он незадолго до того выволок свою пирогу. Мутная жижа плескалась у подножия лестницы, ведущей на верхние этажи. Ната с ног до головы облепило грязью. Свои противодождевые доспехи он потерял, как, впрочем, и большую часть одежды. Вырвавшись с чавкающим звуком из слоя ила, он двинулся на приступ ступенек. Голые ноги скользили по мрамору, и ему пришлось цепляться за перила, чтобы не скатиться вниз. Он продолжал карабкаться, стараясь ступать на устилающую лестницу красную ковровую дорожку, но истлевшая за долгие века ткань расползалась под его стопами.
Теперь дом мерно покачивался в такт волнам, как корабль на рейде. Под действием качки двери отдельных комнат то закрывались, то открывались в едином ритме, извергая на лестничные клетки целые груды старой утвари. Нат продолжал лезть вверх, зная, что уровень грязи под ним неуклонно поднимается, постепенно поглощая здание.
Задыхаясь от натуги и сипло посвистывая перетруженными легкими, он выбрался в узкий коридор с покатым потолком. Чердак. Дальше подниматься некуда.
Справа мерно хлопали в ритме качки шесть узких дверей. Теперь Нату приходилось преодолевать сильный крен коридора, но, резко подтянувшись, он все-таки изловчился проскользнуть в один из чуланов и вытаращил глаза. Растянувшись на полу, там лежал огромного роста человек с бритой головой… Сердце Ната так и подпрыгнуло в груди.
— Неб Орн! — вскричал он.
