Дверь распахнулась, и я невольно вздрогнула, но Рэм успокаивающе прижал меня к себе.
– Сейчас сюда даже мышь не проберется, – заверил он, но я уже сама сообразила, что иначе и быть не могло.
Конечно, сейчас мои покои охраняются как никогда.
– А я вот пробрался, – послышался голос Армана. – Аделина! – воскликнул он, опускаясь перед диваном на колени и беря меня за руку. – Я только пять минут назад обо всем узнал. Как ты? Цела?
– Цела, – ответил за меня Рэм. – С ней все в порядке. Арман, будь другом, оставь нас наедине. Вы с Аделиной сможете обо всем поговорить завтра.
Дипломат вопросительно посмотрел мне в глаза. Я прикрыла веки в знак согласия и легкой улыбкой продемонстрировала, что со мной все в порядке.
– Дожили! – демонстративно пробурчал Арман, поднимаясь на ноги и отряхивая колени от несуществующей пыли – а скорее просто разглаживая брюки. – Вошел в собственную гостиную, чтобы поговорить с собственной женой. Так нет же, ее любовник заявляет мне, чтобы я оставил их одних, а она реагирует, как будто так и должно быть! Ладно-ладно, оставляю вас до завтра.
Подмигнув мне, он удалился в свою спальню.
Я лениво покачала головой, беззвучно смеясь над мальчишеской выходкой «супруга». Потом обессиленно откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза. И тут же почувствовала у себя на плече руку Рэма.
– У тебя великолепное самообладание, – сказал он.
Я рассмеялась похвале, которую сочла совершенно неуместной.
– Ну да, особенно сейчас, – фыркнула я, утирая влажные все-таки глаза.
– Ты отлично понимаешь, о чем я, – не оценил шутку Рэм. – Сейчас ты можешь себе позволить расслабиться. Выдержка тоже не всегда бывает уместной.
– Вот как? А тебе когда-нибудь доводилось терять самообладание? – заинтересовалась я.
Мы оба понимали, о чем идет речь. Я не имела в виду ситуации вроде той, когда он прижал меня к стене в День Воина или ударил в челюсть Вильера. В тех случаях Рэм не столько терял самообладание, сколько позволял себе его потерять. Я же говорила о ситуациях, когда выдержка отказывает по-настоящему, против воли.
– Каждому человеку хоть когда-то, а доводилось терять самообладание, – заметил Рэм.
– И все-таки?
Он пожал плечами.
– Во время эркландской кампании я получил довольно неприятное ранение. Принимать меры нужно было срочно, и лекарю пришлось штопать меня в полевых условиях. Я тогда плакал от боли. Куда уж хуже в отношении выдержки. Рикардо, к слову, может подтвердить: он при этом присутствовал. Держал меня за руку от начала и до конца. Думаю, это было совсем не просто, так что ему остается лишь посочувствовать.
– Ну, в этой ситуации сочувствие вызывает в первую очередь не он, – хмыкнула я. – Хотя… Один мой знакомый, отец двоих детей, с пеной у рта утверждал, что мужу приходится во время родов значительно труднее, чем жене. Жена всего-то мучается от схваток и собственно рожает. А он, муж, волнуется, переживает и при этом ничего не может поделать. Я, конечно, высмеяла его, когда он это заявил, но… Кое-какая правда в его словах, наверное, есть.
– Возможно, – усмехнулся Рэм. – Хотя я слишком далек от этой темы, чтобы иметь определенное мнение на сей счет. Думать об отцовстве серьезно мне пришлось только один раз, благодаря одной не в меру дерзкой барышне.
– Смею тебе напомнить, что это была месть, – дерзко ответила я. – Не надо было меня допрашивать.
– Только не говори, что тебе не понравилось.
– Это несущественно, – поспешила выкрутиться я. – Тут дело принципа.
Немного подумав, я полюбопытствовала:
– И к каким же выводам ты тогда пришел?
Я действительно спрашивала из любопытства, поскольку и сама была крайне далека от этой темы.
– Много будешь знать, скоро состаришься, – насмешливо и одновременно безапелляционно ответил Рэм.
В этот момент дверь моей спальни открылась, и оттуда стали выходить служанки. Одна несла мешок с позвякивающим на ходу мусором, другая – ведро с водой, третья – несколько тряпок. Последней шла моя здешняя горничная. Остановившись напротив нас с Рэмом, она присела в реверансе и сказала:
– Комната готова, госпожа. Я нужна вам?
Намек был на помощь в раздевании, но вслух она этого говорить при кавалере не стала.
– Нет, спасибо, – ответила я. – Можешь идти спать.
Не хочу никаких горничных и никаких предшествующих укладыванию ритуалов. Хочу просто лечь. Как-нибудь справлюсь и без слуг.
– Пойдешь спать? – спросил Рэм, когда за горничной тихо закрылась дверь.
Я кивнула.
– Пожалуй, немного отдыха мне не повредит.
– Хочешь, чтобы я ушел?
Я как раз думала о том, как бы помягче намекнуть ему, что в данный момент не настроена на тесное общение в постели, а потому нам будет лучше распрощаться до завтра. Каково же было мое удивление, когда губы сами ответили: «Нет».
– Побудь со мной немного?
Это была просьба, но я произнесла ее с вопросительной интонацией, поскольку откровенно сомневалась в том, что это хорошая идея.
– Пойдем.
Рэм встал с дивана и протянул мне руку.
– Готов охранять твой сон. – Не выпуская моей ладони, он прошел в спальню. – Буду отгонять от тебя комаров, мух и мужей.
– Последнее особенно ценно, – сонно заметила я.
И принялась избавляться от платья, благо шнуровка была спереди.
– Ой, черт! – воскликнула я затем. – Кажется, я рано отпустила горничную…
Я обреченно схватилась за голову.
– В чем дело? – полюбопытствовал Рэм.
– Прическа! Мне никогда в жизни не разобрать ее самостоятельно. – У меня бессильно опустились руки. – А спать с ней крайне неудобно.
– Так в чем проблема? – с видом рыцаря, обнаружившего впереди драконью пещеру, произнес Рэм.
И предвкушающе потер руки. Я вздрогнула. В этом жесте мне почудилось нечто садистское.
– Садись! – велел он.
Подозрительно на него покосившись, я все же со вздохом опустилась на стоявший перед зеркалом стул.
– Так… – Рэм увлеченно запустил мне в волосы обе руки.
И принялся ощупывать голову.
– Эй, осторожнее! – прикрикнула я. – У тебя на лице выражение такого охотничьего азарта, будто ты там насекомых ловишь.
– Как знать, как знать… – многозначительно протянул этот наглец.
– К твоему сведению, насекомых там нет и сроду не бывало, – осадила его я.
– А мы заведем! – оптимистично предложил он. – Чего не сделаешь ради охотничьего азарта?
