Потом я долго сидела и просто смотрела на Рэма, прислушивалась к его дыханию. Иногда мне казалось, что оно становится более слабым. Я вставала, подходила поближе, подносила ухо почти к самым его губам, чтобы лучше различать вдохи и выдохи. Думала, не пора ли срочно посылать за лекарем. Но нет, всякий раз я приходила к выводу, что все перемены существуют лишь в моем воображении. Поняв это, я снова устроилась в кресле, положила руки на подлокотники и стала вспоминать. В сущности, мы с Рэмом совсем недолго знакомы, но отчего-то кажется, что наше знакомство на балу состоялось так давно…
Я сама не заметила, как задремала: усталость давала о себе знать. Но вскоре проснулась оттого, что рука соскользнула с подлокотника. Испуганно вскочила и присмотрелась к Рэму: вдруг что-то успело случиться за время моего сна. Спустя несколько секунд успокоилась. Зачерпнула немного воды из кувшина и умыла лицо.
К утру жар прошел.
Я продолжала сидеть у постели Рэма еще два дня. Он все никак не приходил в себя, но состояние было стабильным, и лекарь утверждал, что это хороший признак.
Меж тем у меня появилось много времени, чтобы как следует обдумать последние события. Один вопрос никак не давал покоя. Каким образом Ибарра смог, во‑первых, узнать о ранении Рэма и, во‑вторых, передать мне лекарство? В свое время королевский маг говорил, что открыть портал возможно всего один раз. Предыдущий приход Ибарры показал, что Вильер ошибался. Однако же Ибарра и сам сказал, что ему пришлось прибегнуть к особым мерам для открытия второго портала и что он заплатил за это высокую цену. Но, черт возьми, каким образом, в таком случае, он оказывается в курсе того, что происходит в Эрталии?! И как может передавать сюда предметы вроде полученного мною свертка? Ох, похоже, о способностях таких людей, как Орландо Ибарра, мы знаем очень и очень мало. Вернее, почти ничего. Радует одно: мы с магом не враги. И свои незаурядные возможности он использовал не во вред нам, а наоборот.
Нельзя сказать, что все это время я провела в одиночестве. Горничные и камердинер заходили регулярно. Раз в несколько часов появлялся лекарь. Кроме того, многие заглядывали, чтобы навестить раненого и справиться о его здоровье. В первую очередь это был, конечно же, Рикардо. Один раз пришел Велэско. Даже герцог Кальво соизволил снизойти до визита. Кардинал появлялся, но времени у постели проводил не слишком много. На его лице читались верные признаки усталости: события последних дней добавили ему работы, которая полноценно не прерывалась ни днем ни ночью. Арман появлялся часто, но, думаю, он приходил, чтобы проведать не столько Рэма, сколько меня. Еще в разное время заходили две девицы, лица которых я помнила лишь смутно. Мое присутствие их явно смущало, и обе достаточно быстро покинули покои.
Огонь в камине потихоньку догорал, и я поняла, что сейчас в нем нет большой нужды: снаружи потеплело. Рэм едва заметно пошевелил губами. Глаза по-прежнему были закрыты. Я подошла, приложила руку ко лбу. Жара не было. Я окунула чистую тряпицу в воду, отжала и увлажнила с ее помощью пересохшие, потрескавшиеся губы. Потом прошлась по комнате, разминая ноги, и худо-бедно помассировала себе шею. После многочасового сидения в кресле она как следует разболелась.
Погуляв по комнате и выглянув в окно, я снова расположилась возле кровати. Дверь почти сразу же открылась, и в комнату вошел кардинал в сопровождении Гратена.
– Леди Аделина, – поздоровался Монтерей.
– Ваше высокопреосвященство.
Гратен пододвинул второе кресло, установив его рядом с моим.
– Говорят, за все это время вы ни разу не покинули покоев моего племянника более чем на пять минут, – проговорил кардинал, садясь.
Я не была уверена, что это – утверждение или вопрос, поэтому на всякий случай уточнила:
– Думаю, это преувеличение. Один раз я отсутствовала минут пятнадцать.
– Вот как.
Кардинала явно не слишком впечатлила моя поправка. Какое-то время он молча смотрел на племянника и, казалось, забыл о моем существовании.
– Ему стало лучше, – негромко сообщила я. – Дыхание более ровное, жара нет.
– Да, я знаю, – кивнул кардинал. – Благодарю вас.
И правда. Тот факт, что кардинал не слишком много времени проводил у постели раненого, не означал, что он не в курсе любых, даже малейших изменений в состоянии здоровья последнего. Уверена, ему обо всем докладывали молниеносно.
Я тоже кивнула в знак того, что понимаю ситуацию, и перевела взгляд на Рэма. Кардинал же, напротив, повернулся ко мне.
– Скажите, леди Аделина, – сейчас он разглядывал меня с любопытством, от которого мне становилось слегка не по себе, – вам известно, что мой племянник интересовался у меня возможностью устроить ваш развод?
Я изумленно приподняла брови.
– Нет, ваше высокопреосвященство. – Думаю, в этот момент трудно было бы усомниться в моей искренности. – Я не имела об этом ни малейшего представления. – Немного подумав, я добавила: – Его высочество как-то раз завел со мной разговор на эту тему. Спросил, как бы я отнеслась к разводу. Но он утверждал, что граф Монтерей ничего не знает об этой беседе и очень бы рассердился, если бы узнал. Принц говорил со мной по собственной инициативе.
– Думаю, именно так оно и было, – согласился кардинал. – И тем не менее мой племянник говорил об этом со мной. Он спрашивал, возможно ли устроить ваш развод с графом Ортэго.
Я не знала, что сказать, поэтому просто молчала, переваривая эту информацию. К счастью, кардинал и не требовал от меня ответа.
– Идите спать, леди Аделина, – сказал он. – Вам надо отдохнуть.
Я поморщилась, не намеренная следовать его совету, и призналась:
– Я не доверяю горничным.
Понятное дело, я не опасалась, что кто-нибудь из служанок надумает отравить Рэма. Но и в том, что они окажутся достаточно внимательными, в то время как сам он не может попросить того, в чем нуждается, сильно сомневалась. Объяснять это кардиналу не пришлось.
– Я сам сменю вас, леди Аделина, – с легкой улыбкой заметил он. – Надеюсь, мне вы доверяете?
Пожалуй, отрицательный ответ мог иметь неприятные последствия. К тому же, что кривить душой, я действительно нуждалась в отдыхе.
– Хорошо, – склонила голову я. И поспешила предупредить: – Но далеко я не уйду, просто прилягу ненадолго в соседней комнате.
– Как вам будет угодно.
Я поднялась с кресла и осмотрела прикроватный столик, удостоверяясь в том, что там имеется все необходимое.
– Когда он чуть-чуть приоткрывает рот, это значит, что он хочет пить, – сказала я кардиналу. – И еще… Если он начинает покачивать головой из стороны в сторону, надо приподнять повыше подушку. И о любом изменении в его состоянии нужно сразу же сообщить лекарю.
Я задумалась. Вроде бы все, остальное и так очевидно. Встретилась глазами с кардиналом и почувствовала себя не в своей тарелке. Монтерей смотрел на меня с любопытством, чуть прищурившись, словно изучал меня, а вовсе не слушал то, что я говорю. Спрашивать его о последнем я не решилась, понадеявшись, что все же кардинал не тот человек, что станет пропускать подобное мимо ушей.
