Я припомнила наше времяпрепровождение на лесной лужайке.
– Так я и есть настойчивый аристократ, – пояснил Рэм. – Это было легко.
– Хорошо, а когда мы играли в разбойника и пленницу? С образом разбойника у тебя тоже сложностей не возникло, – напомнила я.
– Каждый мужчина в какой-то мере разбойник, – пустился в философию супруг.
– А когда мы играли в матроса и морячку?
Я выжидательно уставилась на Рэма, уперев руки в бока.
– А… э… Я один раз плавал, – нашелся он. – Через речку… И ванну регулярно принимаю.
– А плеткой тебя, значит, никогда не били, – логически завершила мысль я.
– Совершенно верно, – подтвердил он.
– Ладно, – многообещающе кивнула я. И зло пообещала: – Сейчас исправим.
К чести Рэма надо отметить, что перемену в моем настроении он уловил легко, а инстинкты у него и вправду были что надо. Так что к тому моменту, когда я всерьез замахнулась плеткой, он успел соскочить с кровати и метнуться в противоположный конец комнаты. Но я была женщиной молодой, здоровой и полной сил, а следовательно, догнать столь же молодого обнаженного мужчину для меня являлось задачей посильной. Рэм попытался обогнуть стол и пробежать мимо окна, я двинулась наперерез.
– Аделина, а давай спокойно поговорим? – ласково предложил он, пока мы наматывали круги вокруг кровати.
– Раньше надо было спокойно разговаривать! – рявкнула я, крепко сжимая в руке плетку. – Я так все подготовила, а ты даже подыграть нормально не можешь? Женщина, чтоб ты знал, это легко ранимое создание с тонкой душевной организацией!
Для пущей убедительности я ударила плеткой по столу, и ваза, слетев на пол, разбилась вдребезги. По выражению лица Рэма было очевидно: про женскую ранимость он все понял и в полной мере оценил перспективы. И осознал главное: женская духовная ранимость легко может привести к мужской физической. Прибегнув к ложному маневру, он выбежал из комнаты. Как был, в одной набедренной повязке. Я, тоже как была, с плеткой наперевес, бросилась следом. Только туфли скинула, чтобы бежать не мешали. Лакеи проводили нас взглядами, широко раскрыв рты. В следующей комнате убиралась горничная. Рэм схватил ее за плечи, развернул и спрятался у нее за спиной. Учитывая, что он был существенно выше девушки и шире ее в плечах, получилось не очень.
Я подскочила к горничной, попыталась ее обойти, но Рэм всякий раз поворачивал ее ко мне лицом.
– Я все равно тебя достану! – рявкнула я, потрясая плеткой.
Понимая, что рано или поздно это действительно произойдет, Рэм легонько подтолкнул горничную по направлению ко мне, а сам сиганул в окно. Едва девушка перестала стоять на моем пути, я бросилась за ним. Рэм думал, я не сумею повторить его маневр? Наивный!
«Жаль, что барон Рохас уже съехал», – подумала я, спускаясь по стене.
Рэм вскочил в запряженную карету, на его счастье стоявшую во дворе. Крикнул кучеру: «Гони!» – и исчез внутри, захлопнув дверцу. Не тут-то было! Карета уже тронулась, но я сумела вскочить на ступеньку, на ходу распахнула дверцу и ворвалась внутрь. Правда, плетку в процессе выронила: иначе не удержалась бы. Не успела я сориентироваться, как руки Рэма обхватили меня, а губы накрыли мой рот.
Карета набирала скорость. Вытянув руку, Рэм исхитрился захлопнуть раскачивающуюся дверцу.
Через девять месяцев в семействе Монтереев родился мальчик.
