Потом он последовал за Бортеем в роскошные кабинеты. Послышались звуки сирен и рев моторов приближающихся машин. В тюрьму ворвался отряд полиции штата.
– Они в подвале, – сказал им конгрессмен. – Не забудьте взять записи камер наблюдения – это вещественные доказательства. На них зафиксировано все, что делали с этими людьми. И опросите свидетелей. Это видели все – до единого.
Началась суматоха. Полицейские рассредоточились по всей тюрьме. Постоянно прибывали новые машины с сотрудниками полиции штата – они снимали свидетельские показания и заменяли сотрудников тюрьмы.
Форд повернулся к Бортею:
– Большое спасибо, конгрессмен.
– Никаких проблем, никаких проблем, – отозвался тот. – Я просто потрясен тем, что произошло, тем, как с вами обоими обращались!
– Я бы хотел попросить вас об одолжении, – сказал сыщик.
– Все, что угодно для моего избирателя и жителя Аризоны! Особенно для того, кто так меня поддерживает. Я чрезвычайно благодарен вам за помощь, которую вы оказывали мне все эти годы, мистер Прайс, и мне очень жаль…
– Одолжение заключается вот в чем: нам с женой не нужно в больницу.
– Об этом не может быть и речи! Посмотрите на себя: у вас порезано ухо, а у миссис Прайс синяк под глазом…
– На то есть причина. Моя мать умирает от рака в одной из больниц Калифорнии. Мы направляемся туда. Ей осталось несколько часов. Нам нужно ехать немедленно. Нас осмотрят в ее больнице – после того как мать… – Уайман умолк.
Бортей проникновенно заглянул ему в глаза и дружески сжал его плечо:
– Конечно, я понимаю. Я так вам сочувствую! Очень сочувствую. Ладно, мы поступим следующим образом: я организую вам полицейское сопровождение до границы штата. А потом они свяжутся с дорожной полицией Калифорнии, чтобы вам не чинили препятствий и за пределами Аризоны. Мы доставим вас к смертному одру матери.
– Это было бы замечательно. А теперь мы можем взять нашу машину?
Конгрессмен оглянулся и прорычал, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Машина мистера Прайса? Где она? Пригоните ее – немедленно!
Все засуетились, и в ответ на это требование несколько человек выскочили из комнаты.
– Пора выбираться отсюда, – тихо произнес Форд.
– Полностью согласна, – кивнула Мелисса.
Бортей, не выпускавший локоть программистки, повел их через суетящуюся толпу, прокладывая дорогу своим зычным голосом, и через несколько секунд они были уже на автостоянке перед зданием тюрьмы, под черным ночным небом. Больше десятка патрульных машин полиции штата Аризона с включенными мигалками окружили здание. Форд увидел, как полицейские вывели из двери шерифа – руки у него были в наручниках.
Конгрессмен подозвал лейтенанта и грозным голосом приказал ему организовать сопровождение. Через секунду появилась машина Уаймана: за рулем сидел растерянный помощник шерифа. Он вышел и протянул детективу ключи.
– Задний бампер у вас был поврежден до буксировки? – спросил Бортей, указывая на вмятину на автомобиле.
– Нам теперь не до этого, – ответил Форд и сел за руль. Мелисса устроилась рядом. Две машины дорожной полиции включили мигалки, и Уайман выехал вслед за ними с автостоянки на главную улицу.
Десять минут спустя они уже были на федеральной автостраде и в сопровождении полиции неслись к границе штата Калифорния со скоростью девяносто миль в час.
– Господи, это просто невероятно, – сказал сыщик, скосив глаза на сидящую рядом пассажирку. Он был в ярости от того, что полицейские били ее. Трудно представить, что подобное могло произойти в Соединенных Штатах. – Я не могу поверить, как эти подонки с вами обращались!
– Не беспокойтесь, – ответила Мелисса. – Ничего страшного. А вас эти ублюдки здорово обработали! Лицо выглядит ужасно, глаза налиты кровью, а ухо явно нужно зашить.
– Что касается уха, то оно лишь добавляет мне привлекательности.
Шепард рассмеялась:
– Дороти ловко с ними расправилась.
– Вы на самом деле думаете, что это сделала Дороти?
– А кто же еще?
51
Была уже почти полночь. Дэн Гоулд сидел в кресле в гостиной и читал «Сан-Франциско кроникл», но сосредоточиться ему удавалось с трудом. Изобретателю надоели предвыборные страсти и скандалы, связанные с сердечной болезнью президента. Лично он полагал, что президент должен опубликовать сведения о своем здоровье, и тогда все заткнутся.
Дэниел выключил айпод и отложил его. Возбуждение, вызванное мыслями о проекте производства роботов, уступило место тревоге за сына. Раньше они с Джейкобом дружили, и мальчик много времени проводил у него в мастерской, помогая ему с разными проектами. Но лет в двенадцать подросток перестал доверять ему, перестал делиться своими надеждами и страхами. Еще больше он замкнулся после того, как уехал Салли. Потом была автомобильная авария, а потом сын пошел на пляж и… Дэн не мог даже думать об этом. У него до сих пор не укладывалось в голове, что его милый мальчик, его маленький ребенок мог принять такое взрослое, такое ужасное решение. Разумеется, Джейкоб не понимал, что делает: он был растерян, подавлен…
Вспыхнула молния, послышались отдаленные раскаты грома. Гоулд слышал, как капли дождя стучат в окна. Ненастная ночь нисколько не улучшала настроения.
Он услышал шорох – Памела перевернула газетную страницу.
– Может, я подскочу туда и еще раз его проверю? – предложил Дэниел.
– С ним все в порядке, – отозвалась его жена. – Он звонил пятьдесят минут назад, а через десять минут позвонит снова. Оставь его в покое. Ты сам сказал, что давно не видел его таким счастливым.
– Ему пора спать.
– Мы можем ему об этом сказать, когда он позвонит.
Изобретатель снова взял айпод, включил его и попытался читать, но потом бросил. Миссис Гоулд сложила газету и взяла недавно присланную из клуба книголюбов книгу, роман под названием «Третьи врата».
Мысли Дэна снова обратились к его проекту производства роботов. Он был бесконечно благодарен сыну, что тот захватил с собой Чарли в качестве компаньона. Он слушал, как дождь хлещет в окно, а вдали грохочет гром. На следующей неделе настанет решающий момент для его проекта, кульминация долгих дискуссий, презентаций и многочисленных исследований венчурных инвесторов. Если Гоулд сумеет заручиться обещанием финансирования, все будет хорошо. А если нет, то можно продать землю. Потом в памяти мужчины всплыли картины, как в детстве летом он бегал по этим холмам, играл на развалинах хмелесушилок, плескался после дождя в ручьях… Расставаться со всем этим будет очень тяжело. Но жизнь продолжается.
Свет в доме мигнул.
– Ой! – вскрикнула Памела.
Дом погрузился во тьму.
