– Н-да? Что-то не заметила.
И впрямь, мудрено было заметить, слишком уж странной оказалась церковь Святого Николая, деревянная, вся какая-то приземистая, без всяких маковок, она больше напоминала какой-нибудь римский Пантеон, правда, крест все же имелся – золоченый. И как молодая княжна раньше-то его не заметила? Верно, не туда смотрела.
Запомнила Женька церковь и дорогу к ней запомнила. В детинце все рядом – тем лучше. Сразу после обеда вместо сна туда и пошла – а чего время-то зря терять? Со двора, не особо таясь, вышла, главу платком расписным прикрыла. Не оглядываясь, знала – следят за ней накрепко и Ольге уж обо всем доложат. И пусть!
Да и не только ради Ольги все – и самой помолиться хотелось. По-настоящему, в церкви, а не просто так. В хоромах-то и икон не имелось! Ну, еще бы, муж-то родной – язычник, прости, Господи.
С ранних лет, с детства, Евгения, как и большинство русских людей, ничтоже сумняшеся полагала себя православной. Крещена была – да крестик, правда, в Выди-реке утоп во время приснопамятных печальных событий. Окромя же крестика ничем особенно Женькино православие не проявлялось. Ну, на Пасху яйца красила – как все, по большим праздникам, – коль было на то настроение – заглядывала и в церковь, молилась, свечки ставила… опять же, как все. Как и все, молитв толком не знала, даже и «Символ веры» не смогла б наизусть прочесть, разве что самое начало, и это не говоря уже о соблюдении постов, об исповеди. Тем не менее, кто спроси – так Женька твердо считала себя православной… как все.
Ну, это там, дома, было – «как все», а тут вдруг застеснялась девчонка. Как-то погано на душе сделалось, когда вдруг подумала – что же она, Господа Бога для целей своих использует, а о том, чтоб с молитвой ко Христу прийти, помощи попросить – не догадалась? Ой, нехорошо это, нехорошо. Чем она, Женька Летякина, от здешних язычников отличается? Тем, что те жертвы своим богам приносят, а она – яйца крашеные? Как все.
Войдя в полутемный храм, юная княжна перекрестилась на большую, написанную темными красками – или, скорей, потемневшую от времени – икону, потом повернулась к распятию, снова перекрестилась.
– Помоги, Господи Иисусе…
Потом вдруг подумала – а в тот ли храм зашла? Может, он католический, а и вовсе не православный, вон и распятие… однако – и иконы тоже.
– Вижу сомненье в очах твоих, дева, – выскользнул неизвестно откуда бородач в длинной черной рясе и с большим золотым крестом на груди.
Священник…
Женька поклонилась:
– Благословите, батюшка.
– Благословляю… Что ищешь здесь, в Храме Божьем?
– Помощи у Господа в деле своем попросить пришла, – тихо прошептала дева. – И грехи замолить – крестик-то потеряла крестильный. Не по своей вине – просто случилось так… Батюшка, а крестики-то у вас тут есть?
– Найдем для тебя, – с доброй улыбкою святой отец осенил княжну крестным знамением. – Я подойду скоро, а ты пока же – молись.
– Молюсь, батюшка. А как зовут-то вас?
– Отец Феодосий.
Отец Феодосий…
Долго молилась Женька, наверное, часа полтора. Сначала покаялась, потом помощи попросила, защиты.
– На тебя одного, Господи, уповаю, во всем мире ты один только способен меня понять. И простить, быть может…
Так и не дождавшись священника, княжна вышла из храма, однако отец Феодосий нагнал ее в дверях:
– Вот тебе крестик. Пускай пока что медный, но от души.
– Спасибо, святой отец! Дай вам Бог здоровья.
– Не меня благодари – Господа. Звать-то тебя как?
– Женя… Евгения.
– Красивое имя. По-гречески значит благородная, полная возвышенных чувств. Ну, ступай с миром, дева. Не забывай, приходи.
– Приду, – с улыбкой пообещала Женька. – Теперь уж знаю, куда идти-то.
Ольге всенепременно должны были доложить, хоть кто-нибудь. И доложили, а уж реакции великой княгини долго жать не пришлось – вызвала к себе уже под вечер. На этот раз приняла по-простому, в трапезной, и одета была не в греческую парадную столу, а в обычную тунику варяжскую, как и явившаяся на зов невестка. И сидела Ольга не в кресле, надменно выпятив подбородок, а на лавке, за накрытым столом.
Гостье махнула рукой милостиво:
– Садись. Вина выпьем.
Сказала и тут же грозно прищурилась, словно огнем прожгла:
– Говорят, ты в Христа-бога веруешь?
– Верую, – перекрестившись, твердо кивнула княжна. – В Бога единосущного верую и во святую Троицу – Бог-отец, Бог-сын и Бог – Дух Святой.
– Хрестьянка, ты погляди! – Ольга ласково улыбнулась и вдруг снова нахмурила брови. – А ведешь себя иногда – бесовски!
– В том покаялась, – закивала Женька. – От скуки все.
Княгиня-мать неожиданно рассмеялась:
– Ничего, скучно тебе теперь не будет – суд-то до конца доведи.
– Доведу, матушка.
– И помни – боярина зло не трогай! Наш человек, единоверец, таких поддерживать нужно во всем.
Глава 6. Лето 964 г. Киев. След гнати
«Свод» – показания свидетелей или сам процесс поиска прАпажи, следстие… Нет! Вот дура-то! Не прАпажи, а прОпажи. Совсем тут скоро писать разучишься.
Покачав головой, Женька погрызла стилос и снова склонилась над залитой воском дощечкой – церой. Записывала для себя, чтоб не забыть, все, что вчера от судебных старцев узнала да что разъяснил Велесий.
«Свидетели», – четко вывела дева. Подумав, поставила двоеточие да продолжала дальше под буквами:
А) видоки – очевидцы, те, кто сам что-то знает или видел
Б) послухи – кто слышал о случившемся от кого-либо
Так, что еще? О чем Велесий-то говорил? О следствии, да… прямо так и сказал, почти что современными Женьке словами – «след гнати». Это значит, идти по следу вора, пока тот где-нибудь не обнаружится, скажем, в каком-нибудь селе или на торговом стане, тогда все тамошние люди, ежели от себя «следа» не отведут, то должны вместе с князем сами вести дознание, а еще – платить: и за украденное, и еще отдельный штраф – князю. А ежели «след» прервется на большой дороге или вообще потеряется, тогда не с кого будет и взыскивать.
Вот как сейчас… Хотя и видоки есть, и послухи, но толком непонятно, что они там видали, кого? Искать, искать надо – Ольга, княгиня, хоть и несколько помягчела после того, как узнала, что невестка ее оказалась вдруг одной с ней веры, однако спуску не даст, и тут главное сейчас – не облажаться. Блин… еще и боярина Раскоряка приказано «не трогать», единоверец, ага.
Ладно, что-нибудь сделаем, хотя, вообще-то, не про «свод» надобно думать, а готовить побег. К купцам ладожским присмотреться, договориться под видом обычной девушки, собравшейся в Ладогу, в гости.
