– Вот не баба ты, Крутько, не баба, – заржала Ника. – Не понять тебе загадочную женскую душу. Мы мстительные и злопамятные. Это вы как амёбы – поспал, поел, лишь бы без особых проблем. А женщины живут сложной, многогранной жизнью, высасывая проблемы из пальца.
– Ага, – послушно кивнул Дима. – Это я уже понял.
– Не пойду, – снова прошелестела Кира, когда Никулина с Димой наконец ушли в столовую. – Пусть думают, что хотят.
– Да? – с деланым безразличием уточнил Лёня. – И Князь пусть тоже думает, что ты стукачка?
Кира вздрогнула.
– Он так не думает. – Она беспомощно посмотрела на Мазая. – Он не такой…
– Угу. Он у нас не стадо. И не орал вместе со всеми: «Бойкот!»
– А… он… орал? – Слова с трудом протискивались через сжавшееся горло. Кире очень хотелось заплакать – горько и громко.
– Да я так, к слову, – тут же открестился от своей пламенной речи Мазаев. – Не знаю я ничего про твоего Князева.
Но слово – не воробей. Что сказано – то сказано.
– Я пойду, – отрубила Кира. – Всё равно ничего не доказать, но хоть скажу, что думаю. И ещё. Имей в виду, Василису я закладывать всё равно не стану.
– Ой, меня так волнует судьба Василисы, – фыркнул Лёня.
Перед последним уроком Никулина громко объявила:
– После биологии никуда не расходимся! Будет собрание по поводу сегодняшних событий. Михал Михалыч, можно мы у вас тут посидим?
– Зачем ещё? – забеспокоилась Цаплина.
– Затем, – отрезала Вероника и повернулась к биологу: – Нам очень надо.
– Раз надо – без проблем, – радушно улыбнулся Михаил Михайлович.
Он вообще почти всегда улыбался. Казалось – это было его обычное выражение лица и другого просто быть не может. Михмиха любили все – и дети, и учителя. Биолог был каким-то свойским, простым и справедливым. А ещё иногда он на уроках играл на гитаре и пел. В качестве поощрения за хорошее поведение. Ну у кого ещё можно было остаться для столь важного дела? Только у него.
– Я буду нужен? – уточнил Михмих.
– Как третейский судья. Поможете? – спросил Мазай.
– Спасибо за доверие. – Михмих пошевелил усами и важно кивнул. – А теперь, дорогие мои, урок.
Ника обернулась и подмигнула Иванцовой.
Разбор полётов прошёл для Киры словно в тумане. После выкрика Артура: «Да ясно же, что Иванцова настучала» – у неё потемнело в глазах и дальнейшее запомнилось лишь обрывочными эпизодами. Вот Цаплина что-то верещит, но её перекрывает зычный голос Вероники Никулиной. Вот все орут, причём каждый о своём, а потом Михмих играет на гитаре, и только что оравшая масса ему подпевает:
«Графиня, мне приснились ваши зубы…»
Вот Лёня Мазаев в позе Ленина на броневике стоит на парте и что-то вещает, а класс ржёт.
А потом все расходятся, весело пихаясь и радуясь долгожданной свободе.
Кира видела только Артура, удалявшегося в обнимку с Василисой.
– Кирюха, пошли. – Её потеребил невозможно довольный Мазаев. – Ну, я ж говорил, что всё будет о’кей.
– А что, всё о’кей? – вяло пожала плечами Кира. Вряд ли, потому что никто к ней не подошёл, Князь в её сторону даже не посмотрел. Хотя так ведь всегда было, даже до бойкота…
– Ты чего, спала, что ли? – изумился Лёня. – Мы тут распинались, даже Михмих встрял, а ты недовольна?
– Я довольна, – испугалась Кира. – Я только не поняла, что в итоге решили.
– Ну, ничего внятного не решили. Кроме того, что твоя вина не доказана. То есть не то что не доказана, а сомнительна. Бойкота не будет. Но стукача пока не вычислили, – не стала врать Ника.
– Короче, все так и думают, что это я, – понимающе усмехнулась Кира.
– Не все, – отрезал Дима. – Ты, Иванцова, много хочешь. Репутацию надо заработать.
– Да я, чувствую, уже заработала – не отмыться теперь, – кивнула Кира. – Как в анекдоте: «То ли он украл, то ли у него украли, но была какая-то неприятная история».
– Ты пессимистка, – расстроился Мазай. – Ведь бойкота теперь не будет.
– Можно подумать, до сего момента со мной прям все горели желанием общаться, – грустно улыбнулась девушка.
– Все не все, а я-то общался. И продолжу, – горячо заверил её Лёня. – Куда я денусь с подводной лодки? Надо во всём искать плюсы, Кирюша! Вот я – плюс.
– Ты-то да, ещё какой, – хмыкнула Кира.
– Ты правда так думаешь? – моментально расцвёл Мазаев, словно это не он сам только что напросился на комплимент. – В кино пойдём?
– Нет, Лёнь, не надо в кино. Я уроки пойду делать, а то ж тебе завтра и списать будет нечего, – похлопала его по плечу Кира.
– Да-да, давай-ка, не филонь, – разулыбался Леонид. – Чеши домой, принцесса!
И принцесса почесала.
Тема с бойкотом завяла как-то сама собой. То ли благодаря разборкам во главе с Михмихом, то ли из-за того, что случилось другое знаменательное событие.
В классе появился новенький. Андрей Донецкий – спортсмен, любитель точных наук и толстых приключенческих романов. Коренастый, невысокий, широкоплечий брюнет с невероятно симпатичным лицом, главным украшением которого были сказочно выразительные глаза в обрамлении густых ресниц.
– Офигенский красавчик, – простонала Алёна Арапчук, известная своими скоротечными романами со всеми более-менее выдающимися парнями школы. С некрасивыми она принципиально не встречалась. Некоторые даже шептались, что она заводит дружбу с очередным парнем лишь для того, чтобы сфотографироваться с ним и выложить в социальной сети в альбом «Коллекция». Количество фото в альбоме уже зашкаливало, а Алёна всё не унималась.
– Чур, мой, – застолбила она новенького звонким воплем. Можно подумать, что к нему очередь выстроилась. Хотя девочки на парня поглядывали с интересом.
Кира тоже мазнула по парню взглядом и снова ушла в свои мысли. С некоторых пор она была занята на переменках тем, что придумывала очередную историю про своих фей. Времени как раз хватало на то, чтобы прожить с ними какой-то эпизод, филигранно отточив детали и поучаствовав в действии на главных ролях. Это оказалось гораздо интереснее и ярче, чем бегать хвостом за очередной одноклассницей.
Кира никого не трогала, её никто не трогал – жизнь шла своим чередом.
И так всё и продолжалось бы, если бы этот странный новенький не сел именно к ней. К ней!
Можно подумать, свободных мест в классе не было! Вон, Цаплина одна маялась – Князев заболел, обвесился соплями и засел дома.
Кира, между прочим, давала ему уроки и созванивалась. А что такого? Она просто переживала за человека – ничего личного. Насильно мил не будешь, она это помнила, но общаться же никто не запрещал. А где общение – там и дружба, где дружба – там и…
