Цаплина презрительно скривила красивые губы и победоносно пришлёпнула Киру взмахом густых ресниц.
Вот так тебе, Иванцова.
– Ага, – равнодушно кивнула Кира, быстро разделась и побежала в зал. И какая теперь разница, обаятельная она или нет, эффектная или нет? Ни-ка-кой. Когда до этого нет дела человеку, которого любишь, то и красота ни к чему.
Наверное, надо было заплакать, может быть, стало бы легче. Но почему-то слёз не было. Лишь лихорадочное желание сделать что-то такое… Нет, не сделать, выяснить, почему так… Нет, не то. А что? Просто смотреть, как им хорошо вместе, и страдать? Вряд ли. Так, может, уйти, пока не поздно?
– О, Кирюха, – обрадовался Лёня. – Какая ты нарядная.
– Да, я такая, – согласилась Кира. Внутри по-прежнему было пусто-пусто. Как в старой скорлупке, орех которой давно истлел и осыпался пылью.
– А Князев где? – не унимался болтливый Лёнчик.
– В Караганде, – терпеливо просветила его Кира.
Она тоскливо обвела взглядом зал. Всё как всегда. Счастливые пары танцуют, стесняющиеся парни робко жмутся к стенам и нервно ржут, исполненные надежд одинокие девушки старательно делают вид, что им плевать, пригласит их кто-нибудь или нет.
На вошедших в зал Князева и Цаплину смотрели все. Парни завидовали, что у него такая шикарная девушка, девчонки вздыхали, что этот красавец достался не им.
– Лёнь, – Кира дёрнула Мазаева за рукав. – Хочешь потанцевать?
– С кем? – испугался Лёня. – С Василисой? Нет уж, не надо меня на амбразуру…
– Боже, – простонала Кира. – Что у тебя в башке? Со мной потанцевать хочешь? Вот просто взять, пригласить меня на медленный и станцевать? Хочешь?
– Вообще, нет, – подумав, осторожно признался Мазай. – Я танцевать не люблю, если только быстрые, и то без фанатизма. Но если надо, чисто по-дружески…
– Я хочу с тобой потанцевать, – влез Донецкий. – И танцевать я люблю, но не умею. И вообще, раз уж у вас тут такие порядки, могу быть твоим парнем. А то у тебя такой вид, словно тебе ворота дёгтем намазали.
Они её жалели! Кира просто на сто процентов была уверена, что оба этих дурачка её жалели. Романтики, рыцари, просто друзья. Если б они только знали, как больно ранит жалость. Иногда даже больнее, чем предательство.
– Не, парнем – не надо, достаточно танцев. А то глупо стоять, раз пришли на дискотеку, – пробормотала Кира.
– Как скажешь, – не стал настаивать Донецкий. – Слушай, ты что, плакать собираешься?
– Не заплачу, не бойся, – мрачно утешила кавалера Кира.
– Да я не боюсь. Знаешь, не моё дело, конечно, но я всё же скажу. Если парень доводит тебя до слёз, он тебя не стоит. Дорогому человеку никогда не сделают больно.
– Угу, это точно не твоё дело, – засопела Кира. – Пляши молча.
Танцевал он действительно не очень. Да и Кира была та ещё балерина, так что оба друг друга стоили. Андрей исправно тёрся рядом, видимо, всё же решив соответствовать роли её парня. Наверное, это было к лучшему, так как Цаплина бросала в их сторону испепеляющие взгляды.
Ну, хоть так…
Кира, поймав её очередной убийственный взор, взяла Донецкого под руку и, сладко улыбаясь, шепнула ему на ухо:
– А целуешься ты так же ужасно, как танцуешь?
Это выдало её подсознание. Просто требовалось срочно изобразить воркование для медленно закипавшей Цаплиной, а больше ничего путного в голову не пришло.
Донецкий очумело уточнил:
– Ты проверить хочешь или вопрос чисто теоретического толка?
– Вообще забудь, – отпрянула Кира. Василиса уже отвернулась, повиснув на своём Князе, поэтому дальше можно было представление не продолжать.
– Нет, почему же, – оживился Донецкий.
– Потому, – огрызнулась Кира, наблюдая, как обнявшиеся Князев и Цаплина стремительно удаляются из зала.
Отчего-то показалось, что непременно надо побежать следом и узнать, что будет дальше.
Вот правильно говорили мудрые – меньше знаешь, крепче спишь. Но когда в душе булькает коктейль из оскорблённого самолюбия и женского любопытства, любая мудрость отходит на второй план.
Бросив недоумевающего Андрея, она ломанулась следом за парочкой.
– Ты куда? – На пути вырос Лёня. – Уже уходишь? Давай вместе, всё равно в одну сторону идти.
– Не ухожу, – рявкнула Кира. – Иди, пляши спокойно. Я тебя потом до дома провожу.
– Ой, теперь непременно спляшу, – обиделся Мазаев. – На радостях.
Василису с Артуром она потеряла. Вот только что вышли из зала и словно растворились в темноте школьных коридоров.
Кира бестолково бегала по этажам, стуча каблуками и распугивая шептавшихся по углам школьников. Надо же, у всех любовь, а у неё сплошные руины чувств. А всё Князев. Так подло, так равнодушно предать…
Девушка вдруг резко притормозила на очередном повороте, сообразив, что светлый образ принца основательно померк. Какая там любовь? Правильно говорят – от любви до ненависти один шаг. Нет, нельзя сказать, что Кира его сейчас ненавидела. Но не любила – это точно. Как после удаления зуба бывают фантомные боли, так после расставания с парнем ещё некоторое время трепыхается чувство собственности. Вроде он уже не твой, ты это понимаешь, но ощущение – будто у тебя телефон украли. Обидно и злит, что кто-то им пользуется.
Как там сказал Донецкий? Дорогому человеку больно не сделают? Точно. А Князев сделал. Не потому, что он такой гад, а потому, что Кира не была для него дорогим человеком. Действительно, насильно мил не будешь.
Вроде и любви уже не было, а в груди что-то жалобно ныло. Наверное, так всегда бывает, когда от тебя уходят. Человек вырывает кусочек твоего сердца, и оставшаяся пустота ноет – долго, до тех пор, пока её не займёт другой. Только не абы кто, а новый принц, настоящий, которого ты сможешь так же сильно полюбить.
Да где его взять-то?
Словно по закону подлости, едва Кира передумала искать сбежавшую парочку, где-то рядом раздался голос Цаплиной.
Вот вроде всё для себя уже решила, а снова любопытно – о чём они говорят. Хоть разочек услышать, как Артур произносит красивые слова – пусть не ей, не Кире, но хотя бы напоследок. Девушка вся обратилась в слух…
– Крутько собирается принести от матери левую записку, что болел, – торопливо, по-деловому тарахтел голос Цаплиной. – Федянин с Ушановым обсуждали фигуру учительницы по ОБЖ. Арапчук строила глазки Михмиху, Иванцова сказала, что вы дура, извините. Половина класса на контрольной по химии списывала, если надо, могу по фамилиям сказать…
– Не надо по фамилиям, – великодушно оборвал её голос Светланы Валентиновны. – Умница, беги.
Тяжёлые шаги классной руководительницы стали удаляться, а цокот цаплинских шпилек рванул в сторону Киры.
