Всю свою сознательную жизнь я в разном свете вижу общепринятые Заповеди, предупреждающие нас о всевозможных искушениях, возникающих на пути людей, об общепринятых, хрестоматийных искушениях, не всегда облагораживающих человека. Но… «ничто человеческое мне не чуждо»… И одно дело, когда ты с молоком матери впитываешь в себя установку – «не укради», и совершенно другое, если ты установку – «не сотвори себе кумира» переделываешь на свой лад. Ведь те далекие времена, когда возникла эта заповедь, в конце концов, уже давно позади.
И если Бог и создал ее, чтоб выделить из массы языческих богов как-то себя, то речь в ней и шла о божественных кумирах, а не о наших, земных, будоражащих души современных детей, и вовсе не только лишь из-за осознания своей собственной неполноценности и незрелости личности такого ребенка, а из-за более высокого своего предназначения. И я вовсе не согласна с мнением тех, кто считает, что в слепой вере и слепом поклонении ребенка к кумиру он теряет собственное лицо и тем самым разрушает свое «Я».
Вначале мы творим себе кумиров, потом кумиры творят нас.
Так уж вышло, что, едва научившись читать, моим кумиром стала вечно живая серия книг «Жизнь замечательных людей», с плотностью населения, как в Поднебесной, благодаря которой я создала себе свою собственную Поднебесную, переселяя туда тех, без которых уже не могла обойтись, кумиров моих мыслей. Я не могу сказать, что отличалась большим постоянством, к кому-то давно охладела, кого-то продолжаю обожать до сих пор, пытаясь найти эликсир жизни, а лучше бессмертия, как в детстве, для буквально сразившего меня наповал своим нестандартным мышлением Виссариона Белинского. Хотя, казалось бы, по логике вещей моим кумиром из кумиров должен был стать не известный критик, а кто-то из тех титанов, которых он гениально критиковал. Но тем не менее я обожала больше всех именно Белинского…
В копилке моей Поднебесной еще до сих пор, наверное, тесно кумирам, когда-то поразившим мое воображение и не успевшим разочаровать, из-за которых готова выяснять отношения с другими, не менее известными и талантливыми людьми, но… почему-то не сумевших попасть в круг избранных мною кумиров…
Мои университеты продолжали и живые кумиры, неизвестно откуда вдруг попадавшиеся мне на пути люди-светлячки, превращающиеся для меня в светящиеся огоньки маяков, при альпинистическом преодолении препятствий во время «скольжения» по отвесным скалам судьбы.
Благодаря этим живым кумирам и мгновениям восхищения ими я писала почти все школьные сочинения по литературе в стихах и видела жизнь не только с изнанки, а во всех ее поэтических проявлениях. Мне до сих пор не понятна роль репетитора в процессе познания, в конце концов, он не подарит свою голову ученику. Но я отдаю всегда должное роли кумира, катализирующего это вечное человеческое желание – что-то познать, и не только самое необходимое в данный момент, но и что-то для завтра, что когда-нибудь вдруг пригодится в раскладке нашего жизненного пасьянса. Во всяком случае, мне это пригодилось.
Кумиры создавали мой характер, перелицовывая генные издержки… В меня внедрялось что-то от их установок. Все инородное мгновенно отвергала моя моральная иммунная система. Но симбиоз всех наших общих установок все время шлифовал мой мир.
«Спешите делать добро», – старалась сделать я девизом своей кафедры слова одного из самых ярких альтруистов на земле – доктора Гааза, чтоб сам доктор Гааз стал кумиром для моих студентов – будущих детских врачей, которым без альтруизма вообще нечего делать в медицине.
«Мне нужны живые спутники, которые следуют за мною, потому что хотят следовать сами за собой…» – прислушивалась я к словам Ницше, пытаясь следовать сама за собой даже в минуты отчаяния.
«Я не знаю, что такое “пройти мимо”, – подсказывал мне Александр Чижевский, когда мне, вопреки здравому смыслу, ради спасения кого-то приходилось идти «против течения».
«Мы в ответе за тех, кого приручили», – стало для меня новой заповедью благодаря «общению» с Антуаном де Сент-Экзюпери…
Словом, я за кумиров! Нет, нет, нет, не на похожую на запой кумироманию, а на точно дозируемую ее. Пусть это даже будет кумир на час, кумир-биодобавка.
Во всяком случае, кумиры пробуждают у Вашего ребенка веру в Чудо, дают ему надежду на него. А без надежды невозможно жить. Проблема только в том, где отыскать достойного кумира, чтобы ребенок, подражая, подражал высоким чувствам человека, а не был бы коленопреклоненным перед ничтожеством, расцвеченным пиаром.
Кумиры могут превратиться в лестницу наверх. И если даже чувство к ним не долговременно, не важно, главнее всего, чтобы Ваш ребенок оказался на солнечной стороне имиджа кумира и перенял бы эту солнечность его, раздвинув так границы собственного «Я», благодаря особой атмосфере восхищения, сравнимой только лишь с глотком озона… Озона, который называют многие сегодня «суперкислородом». А кислород необходим для жизни.
* * *
Наверное, из всех земных фанатов самым известным, самым преданным кумиру был знаменитый древнегреческий философ Платон, вознесший мудреца Сократа до небес. Когда-то в молодости знатный афинянин, пишущий стихи, услышав разговор Сократа с кем-то, внезапно так был потрясен умом философа, что после этого, швырнув написанное им в огонь, стал лучшим из учеником прославленного мудреца.
Когда ж народная власть афинян казнила его любимого учителя, возненавидев ее, ученик покинул родной город и основал в пригороде Афин первую в мире Академию. Мечтой философа было тогда формирование в стенах основанной им Академии другого, нового, особенного человека, в котором благородство сочеталось бы со справедливостью…
Создав свое учение и школу, Платон, которого так называли в молодости за ширину плеч, а потом за широту ума, всю жизнь продолжая «пережевывать» полученные от Сократа знания, пытался прославлять учителя, как мог. И вот прославил на века. Сократ стал «гражданином мира», которого придумал Диоген, ходивший в полдень с фонарем, чтобы увидеть Человека.
И этим Человеком может стать… Кумир ребенка…
Но еще лучше, если кумир Вашего ребенка уже является подобным Человеком.
В конце концов, за множество веков, наверно, фонарь Диогена наконец смог осветить хотя бы одного из тех, которые лишь грезились Платону, – особенного Человека, с симбиозом: и справедливости и благородства. А это главное, что Вашему ребенку необходимо от Кумира.
Подростковая гламуромания
Я уже давно не чувствовала себя такой отсталой и необразованной, с таким косным мышлением и консервативными взглядами, как при разговоре с маленькой очаровательной Ликой, которая, будь жив сейчас Чехов, своей красотой и обаянием, наверное, влюбила б его в себя, как когда-то ее тезка Лика Мизинова.
Мне мерещилось, что я из поколения динозавров случайно оказалась в сегодняшнем гламурном дне, потому что слово «гламур» было главным при разговоре с десятилетней девочкой, управляющей им так же лихо, как ямщик лошадьми.
И если для меня отблеск этого слова лишь означал елейную мишуру, а жизнь, окрашенная им, напоминала опереточную мистерию или подсвеченную блуждающими разноцветными огнями, наряженную, как щеголиха, рождественскую елку, для нее это уже был стиль жизни, хотя о каком стиле вообще еще можно говорить в столь юном возрасте, на заре перед восходом солнца своей будущей судьбы. Но тем не менее… это было именно так, потому что, если мне было совершенно безразлично, какой шарф или шарфик обнимает меня, лишь бы он «обнимал», грея, как мне хотелось, Лике важным казалось совершенно другое – его люксовый бренд: чтоб он был из «семейства» Burberry или Gucci.
