— Стикс, не притворяйся. Я же знаю, это ты сейчас представлялся пугалом. Я не дурочка.
— Пугалом? Каким пугалом?
Он смотрел на меня широко открытыми, невинными глазами.
— Ты вырядился пугалом, — заявила я. — Или притащил одно пугало сюда. Тянул его за веревочку или еще как-то.
— Совсем спятила, — проворчал Стикс. — Может, ты на солнце перегрелась?
— Стикс, признавайся, — велела ему я. — Зачем ты этим занимаешься? Для чего тебе пугать меня и Марка? Кстати, своего отца ты тоже напугал.
— Джоди, ты рехнулась! — воскликнул он. — Мне некогда рядиться во что-то ради тебя и Марка.
— Ты меня не обманешь, — возразила я. — Ты…
Я не договорила, потому что лицо Стикса внезапно изменилось.
— Папа! — испуганно воскликнул он. — Ты сказала — папа испугался?
Я кивнула.
— Мне нужно его найти! — крикнул Стикс. — Он… он мог сотворить что-нибудь ужасное.
— Стикс, мне надоели твои шутки! — заорала я в ответ. — Сейчас же прекрати!
Но он уже бежал прочь, громко зовя отца. Голос его казался встревоженным.
Отца Стикс не мог найти до самого ужина. И я тоже только перед ужином вновь увидела Стэнли. Под мышкой у него была крепко зажата большая черная книга. Его книга о колдовстве.
— Джоди! — шепотом позвал он и поманил меня пальцем. Лицо его было красным, а темные глаза горели от возбуждения.
— Привет, Стэнли, — нерешительно ответила я, тоже шепотом.
— Не говори дедушке Курту про пугало, — прошептал он.
— Как так?
Его слова совершенно сбили меня с толку
— Не рассказывай деду, — повторил он. — Это его только огорчит. А мы же с тобой не хотим его расстраивать, правда?
— Послушай, Стэнли…
Он не дал мне возразить, прижав палец к губам.
— Джоди, не рассказывай ему. Твой дед не любит, когда его огорчают. Я сам займусь пугалом. У меня книга. — Он постучал по ней пальцем.
Я хотела объяснить Стэнли, что это всего-навсего дрянная проделка Стикса, но не успела, потому что бабушка Мириам позвала нас к ужину
Стэнли и к столу явился с книгой. И во время еды не переставая читал ее.
Я видела, как он шевелит губами, но, сидя далеко, не могла разобрать слов.
Стикс упорно смотрел в тарелку и ничего не говорил. Наверное, ему было стыдно, что его отец прямо за ужином читает книгу о колдовстве.
А вот дедушка Курт и бабушка Мириам, как мне показалось, ничуть не были удивлены. Они весело болтали с Марком и со мной, подкладывали нам еду на тарелки и словно бы вообще не замечали поведения Стэнли.
Мне в самом деле хотелось рассказать дедушке Курту о том, как Стикс старается напугать нас с Марком. Но в конце концов я решила послушаться Стэнли и не расстраивать дедушку.
Да и вообще, со Стиксом-то я управлюсь. Напрасно он воображает, что такой крутой. Ни капельки я его не боюсь.
Когда бабушка Мириам начала убирать со стола, Стэнли все не прекращал читать, бормоча себе под нос. Мы помогали ей. Потом сели опять, и бабушка Мириам поставила на стол громадный пирог с вишнями.
— Ужас, — шепнул мне Марк, указывая взглядом на пирог.
Он был прав.
— По-моему, дедушка Курт любит яблочные пироги. Разве нет? — спросила я.
Бабушка Мириам как-то странно улыбнулась.
— Яблоки еще не созрели, — объяснила она.
— Но ведь у дедушки Курта аллергия на вишни! — воскликнул Марк.
— Вишневые пироги все любят, — ответила бабушка Мириам. Она уже резала пирог серебряной лопаточкой. Потом взглянула на Стэнли. — Стэнли, я правильно говорю?
Стэнли улыбнулся, не отрываясь от книги.
— Это мой любимый пирог, — сказал он. — Бабушка Мириам всегда готовит мои любимые блюда.
После ужина дедушка Курт вновь отказался рассказать нам с Марком страшную историю.
Мы все сидели у камина и смотрели на желтые языки пламени. Хотя день был жаркий, к вечеру заметно похолодало и можно было растопить камин.
Дедушка Курт опять сидел у огня в своей качалке. Когда он покачивался, старое деревянное кресло скрипело.
Раньше он очень любил смотреть на огонь и рассказывать нам леденящие кровь истории. Пламя отражалось в его глазах. По мере того как ужас в его рассказе сгущался, он говорил тише и тише.
Но в этот раз он лишь пожал плечами, когда я попросила его рассказать что-нибудь. И уставился на стоящее на подставке медвежье чучело. Потом перевел взгляд на Стэнли.
— Эх, — вздохнул дедушка Курт, — если б я знал какие-нибудь интересные истории… Я все перезабыл.
Вскоре мы с Марком поднялись в свои спальни. На лестнице брат шепотом спросил меня:
— Что с ним случилось? Я пожала плечами.
— Убей, не знаю.
— Он какой-то… другой, — сказал Марк.
— Тут теперь все по-другому, — согласилась я. — Вот только Стикс тот же. Так же любит пугать городских.
— Да плевать на него, — решил Марк. — Давай делать вид, что мы не замечаем, как он тут бегает вместо пугала.
Я кивнула, пожелала брату спокойной ночи и отправилась к себе.
«Плевать на пугала, — решила я, стеля постель. — Плевать на них. Не буду я больше про эти пугала думать. Пусть себе Стикс выделывается».
Я забралась в постель, укрылась одеялом и долго лежала на спине, разглядывая трещины на потолке и стараясь сообразить, на что они похожи. Трещин было три. В конце концов я решила, что они напоминают мне разряды молний. А если прищуриться, получается старик с бородой.
Я зевнула. Мне хотелось спать, но заснуть я не могла.
Здесь, на ферме, я всего второй день. А мне всегда нужно время, чтобы привыкнуть к новому месту и к новой кровати.
Я закрыла глаза. Из сарая доносилось мычание коров. На ветру шелестели стебли кукурузы.
У меня совершенно заложен нос. «Наверняка ночью буду храпеть, — подумала я. — Если вообще засну!»
Я попробовала считать овец. Не помогло.
Тогда я стала считать коров. Они такие большие, толстые, неловкие и так мы-ы-ы-ычат.
Я насчитала их сто двенадцать и убедилась, что считать коров ничем не лучше, чем овец.
Повернулась на бок. Через несколько минут — на другой.
Почему-то на ум пришла моя лучшая подруга Шона. Интересно, хорошо ли ей сейчас в летнем лагере?
Потом я стала думать о других подругах. Почти все они торчали летом в городе и бездельничали.
Посмотрела на часы и удивилась. Уже почти двенадцать.
