Вполне возможно, что к этому же региону относится и сообщение знаменитого арабского географа XII в. Идриси. Начав описание городов Прибалтики с Эстонии, он переходит к более южным территориям и, после упоминания городов Мадсуна, отождествляемого с Межотне, и Суну, предположительно, локализуемого между Юрмалой и Ригой, внезапно отмечает в глубине материка город Каби, в котором исследователи данного текста видят Киев. В четырех днях пути от него находится загадочный Калури. «От города Калури в западном направлении до города Джинтийар семь дней (пути). Это большой, цветущий город, (расположенный) на высокой горе, на которую невозможно подняться. Его жители укрываются на ней от приходящих по ночам русов. Этот город не подчиняется ни одному правителю»
{37}. Вслед за Талльгреном-Туулио И.Г. Коновалова видит в Джинтийаре Новгород. Вряд ли это отождествление можно считать удачным. Отсутствие в Новгороде сильной княжеской власти и название Славенского конца Холмом едва ли являются достаточными основаниями для этого вывода. Регулярные ночные нападения русов на местных жителей не соответствуют ни одному из эпизодов истории Новгорода. Если отождествление Каби с Киевом верно, то, где бы ни находился Калури, семь дней пути от него в западном направлении явно не соответствует реальному положению Новгорода, находящегося по отношению к Киеву на севере. В данном случае более обоснованным представляется предположение В.И. Кулакова, сблизившего приведенный Идриси топоним с прусским «гинтарс» — янтарь и отождествившего его с находившимся на территории современной Калининградской области средневековым торговым центром Каупом
{38}.
Следует отметить, что в этом же регионе нам весьма рано встречаются и названия славянских племен. Выдающийся древнеримский писатель Плиний Старший в I в. н.э. отмечает на Висле сарматов и венедов.
{39} В следующем веке само Балтийское море оказывается известно античному географу Птолемею под названием Венедского залива. Весьма интересно и название племени, которое, согласно великому греческому ученому, жило на его берегах: «И снова побережье Океана вдоль Вендского залива последовательно занимают вельты, выше их осии…»
{40} Поскольку уже готский историк Иордан при описании событий IV в. отметил, что венеды — это славяне и именно этим именем называли славян их германские и финно-угорские соседи, то из этого названия Балтийского моря следует, что славяне уже во II в. н.э. были на нем настолько заметной силой, что по их имени называлось само море. Весьма интересно и упоминание Птолемеем вельтов, которых современные исследователи, анализируя последовательность перечисления племен Восточной Европы античным географом, локализуют на территории современной Литвы
{41}. Впоследствии это племя, проживавшее уже на территории современной Германии, было известно под именем велетабов и вильцев немецким хронистам, а в восточнославянском фольклоре слово волот стало обозначать великана. Это слово встречается нам уже в древнерусской письменности: «И ини ж(е) црцы гиганта, еже сут(ь) волотове, девять сажень въверхъ»
{42}; «быша волотове гиганта; тогда бо быша шюдова на земли, рекше волотове»
{43}. Правильность локализации птолемеевских вельтов в Восточной Прибалтике подтверждается данными топонимики — примерно на границе между современной Латвией и Литвой есть с. Вилце, к северу от Риги на побережье есть Вилькине
{44}, в Латгалии с 1293 г. известен поселок Виляка, а Виляны впервые упоминаются в 1495 г.
{45}, а в Сейском районе Латвии есть поселение Вилетея. В гораздо более поздних по сравнению с эпохой античности прусских грамотах XIII в. упоминается мужское имя Welot
{46}, что указывает на контакты пруссов с данным славянским племенем и проникновение отдельных его представителей в его среду. Некоторые данные указывают на то, что прусско-славянские контакты были довольно ранние и весьма тесные. Рассматривая вопрос с лингвистической точки зрения, В.В. Мартынов обращает внимание на один достаточно необычный факт, а именно «особую близость к праславянскому языку языка древнепрусского. Мы имеем в виду непропорционально (учитывая скудность прусских фактов) большое количество прусско-славянских лексико-грамматических инноваций»
{47}. На присутствие славян-венедов в интересующем нас регионе, в том числе и на Немане, указывают как топонимы, так и археологические находки: «Стоит обратить внимание на то, что подобные географические названия сконцентрированы как раз в том регионе, где, судя по археологическим наблюдениям, в VI–VII вв. появилось славянское население (Вента — мыс под Клайпедой, Вентас Рагас — в низовьях Немана, Вентос и Вентина — восточнее Клайпеды, Вентин — лес под Елгавой, Вентос Перкасса — в Шауляйском районе, Вентис — в Мазурии)»
{48}. Таким образом, в данном регионе мы наблюдаем присутствие не только русов, но и других славянских племен, притом присутствие достаточно раннее.
Более того, по данным археологии, лингвистики и гидронимии, соседний с Пруссией регион вполне может иметь самое непосредственное отношение к происхождению псковских кривичей: «Западные особенности псковского говора вместе с отмеченным своеобразием археологического материала ранних кривичей дают основания вести поиски места расселения их предков в западнославянских областях, т.е. на территории Польши или в междуречье Немана и Вислы, по соседству с пралехитскими племенами. Иными словами, можно полагать, что предки кривичей вышли из венедскои группы раннего славянства»
{49}. О достаточно тесных связях жителей рассматриваемого нами региона говорят и данные антропологии. Так, Г.А. Чеснис, выделяя мезоморфный, долихомезокранный, узколицый тип В, характерный «для племен низовьев р. Неман II–V вв., и культуры ранних грунтовых могильников Жемайтии IV–V вв., ливских куршей IV–VI вв., пруссов I тысячелетия н.э., селов XI–XII вв., а также угро-финского племени ливов X–XII вв.», далее отмечает, что «сходные факторные веса имеют серии из Силезии III–IV вв., Мекленбурга X–XII вв., а также некоторые группы средневековых славян…»
{50}. Со своей стороны жившие на территории современного Мекленбурга западнославянские племена не только в археологическом, но и в антропологическом отношении оказываются близки новгородским словенам. Последняя наука указывает на весьма тесные связи между славянским населением обоих берегов Варяжского моря: «…Узколицые суббрахикефалы Новгородской земли обнаруживают ближайшие аналогии среди краниологических материалов балтийских славян. Так, черепа ободритов… также суббрахикефальны (черепной указатель 76,6; у новгородских словен — 77,2) и узколицы (скуловой диаметр 132,2; у новгородских словен — 132,1) Весьма близки они и по другим показателям… Все эти данные свидетельствуют о том, что славяне, осевшие в Ильменском регионе, имеют не днепровское, а западное происхождение»
{51}.
