Одного мама сама поощряет:
– Иди побегай, иди поиграй, дома душно.
А другому позволяет нехотя и лишь иногда.
– Да смотри, сейчас же возвращайся. Башмаки не сбивай. С хулиганами не водись.
И потом спрашивает, что он делал, – как бы, мол, не испортился.
Теперь садов и парков становится все больше и больше. Раньше всего этого не было и у входа в сад стоял полицейский и не пускал бедно одетых детей. Раньше сады были для зажиточных и для богатых детей, и даже не очень-то для детей. Детских площадок тогда не было, а играть в мяч на дорожках не разрешалось. Когда мячик попадал на газон, приходилось смотреть, не видит ли сторож, и мчаться что есть духу. Неприятно ведь, когда грозят палкой.
Теперь в садах есть и колонка, и уборная, и веранда, где можно спрятаться от дождя. Есть и тенистые деревья, и пруд с лебедями, и ровные, политые водой, чтобы не было пыли, дорожки.
Все это люди не сразу придумали и теперь еще что-нибудь да прибавится, например музыка.
За границей есть уже в садах удобные скамеечки для малышей и специальные площадки для заблудившихся.
Ребенок постарше знает сад, а для маленького сад – что дремучий лес. Приходится все время смотреть и звать: «Не уходи, не отходи, играй поближе».
Ребенок раздражается, мать сердится. Наконец и в самом деле заблудился. Страшно ему, плачет, не знает, куда идти, и никто не знает, куда его отвести. И ребенок ищет, и мама беспокоится, ищет, и даже долго ищет. А нашелся – иногда радость, а иногда гнев – крик, шлепок, слезы.
А ведь достаточно одной маленькой огороженной площадки. И все знают, куда потерявшегося отвести и куда за ним прийти.
Развлечения в саду приятнее, деликатнее. Даже удивляешься, что уже пора домой, так быстро время прошло, и надо прощаться:
– До завтра.
Удивительно: то час тянется долго-долго, словно и конца ему нет, то сразу промелькнет.
Только на часах все часы одинаково длятся. И лишь когда у тебя появляются свои часы, ты постепенно и не без труда научаешься узнавать время, которое утекает.
Кому позволяют ходить одним, у тех часто бывают дома неприятности, что не вернулся вовремя. Объяснения считают отговорками – и зря. Просто было хорошо, и время пролетело незаметно.
Нельзя же каждые пять минут подходить к кому-нибудь и спрашивать, который час.
Один ответит, а другой буркнет под нос, даже не взглянув на часы. Немного поиграешь, если все ходить и выискивать, у кого бы спросить, сколько времени. Может, поэтому ребята так сильно хотят иметь часы.
Ведь хотелось бы и хорошенько наиграться, и не иметь неприятностей дома.
Ничего не поделаешь, пусть школа так и будет школой и пусть останутся все тяжелые школьные обязанности, не надо требовать слишком многого; но, по крайней мере, хотя бы то могло измениться, чтобы во время веселой игры, когда обо всем забываешь, не сваливались как снег на голову гнев, крик, угрозы и наказания. Сразу столько горьких слов и одиночество.
Страх, как бы чего не вышло, нарушает спокойствие радости: не опоздать бы, не порвать платье, не налететь, когда бежишь и ловишь мячик, на кого-нибудь из взрослых, не ударить по неосторожности товарища, не сделать чего-нибудь такого. Чего? Взрослые знают, чего избегать, а маленькому всегда грозит неожиданная неприятность.
Я хотел бы собрать в одном месте все предписания и правила, чтобы сделать игру безопасной, но можно ли все предвидеть?
Нельзя ходить по газону, но что делать, если единственное спасение от погони – перемахнуть через газон?
Нельзя ломать кустарник, но разве от сорванной ветки, если она очень понадобилась, может быть вред? Увы, да. Садовник подрезает ветви тогда, когда соки в дереве еще не двинулись, а сорвать веточку или даже листик летом – значит больно поранить друга-растение.
А уж самое большое зло – резать кору. Кора – это не только кожа, но и одежда, кора защищает от жары и стужи, болезней и паразитов, сок из дерева вытекает, словно кровь. Изувеченное дерево будет расти подобно больному ребенку.
Вопрос о шуме не решен. Необходим ли крик? Не знаю. Знаю одно – не все орут, когда играют.
Как-то в летней колонии мы с ребятами купались. Кричал один, зовя кого-то с середины реки. Он не понимал, что тот, кого он звал, слышал свое имя, но не откликался, не желал идти. Этот однообразный крик среди спокойного, дружного гомона был действительно неприятен. Чтобы не рассердиться, я принялся считать: мальчишка прокричал пронзительно и назойливо одно имя тридцать шесть раз.
– Противные крикуны, – сказала сидевшая неподалеку дама своей приятельнице.
– Кричит только один, – сказал я, – девятнадцать купаются спокойно.
– Оставьте свои замечания при себе, – обиделась дама.
Взрослые не привыкли, чтобы в их разговор вмешивались посторонние, не любят.
Улица
Не все любят улицу, и не все одинаково по ней ходят. Я знаю мальчика, которого мама вынуждена просто гнать на улицу.
– Ну выйди ненадолго.
– Зачем?
– Прогуляешься немножко.
– Куда?
– Купишь мне то-то и то-то.
– Да я не знаю где, да я, может быть, куплю не то.
Мальчик и умен, и весел, и совсем здоров, а предпочитает сидеть дома.
– Не люблю слоняться попусту, – говорит.
Бывают такие, которые, конечно, и пойдут, да только с мамой или с кем-нибудь из взрослых. Или с приятелем, который скажет, куда идти.
– Не люблю один ходить.
А бывают и такие, которые неохотно ходят со взрослыми, им даже товарищ не нужен.
– Приятнее всего одному.
Можно остановиться там, где хочется, и смотреть, сколько понравится.
Разные бывают люди на свете: один любит как раз то, что другому неприятно; каждый хочет, каждого интересует что-нибудь свое.
Один любит главные улицы с большим движением, где много людей и машин, а другого шум и толкотня раздражают. Один любит знакомые улицы, а другой выбирает те, где еще никогда не был. Любит ходить на реку, едет за город.
– Я воображаю, что я путешественник, посещаю незнакомые города и дальние страны, – говорит мальчик.
Один присматривается ко всему, а другой ходит задумавшись и даже не замечает, что вокруг. Такому все равно, идет ли он мимо высоких домов с красивыми витринами или старых деревянных лачуг.
– Когда хожу по городу, у меня больше всяких мыслей.
Да, так: не увидишь, не подумаешь.
Увидел нищего – и думаешь о бедных; увидел похороны – думаешь о тех, кто умер; увидел калеку, слепого, пьяницу – и думаешь о том, зачем это только люди пьют водку и курят папиросы; увидел офицера – задумываешься о войне; тут скандал или драка, там полицейский ведет вора…
