Многие люди, начиная с экономистов и заканчивая сторонниками урезания налогов, политиками и представителями деловых кругов, поспособствовали такому процветанию. Но поворотным моментом, тем событием, которое запустило этот процесс и сделало его законным, стала речь Боба Нойса в Сенате.
Теперь, в начале 80-х, японская полупроводниковая индустрия вернулась, чтобы отомстить. Всем американским полупроводниковым компаниям пришлось от этого нелегко. Intel, как уже упоминалось, столкнулся с существенным сокращением штата – в результате осталось 2 тысячи сотрудников. Компании пришлось продать IBM небольшую долю участия в ней. AMD потеряла две трети своей чистой прибыли в период 1981–1982 годов. National Semiconductor Inc. с печалью наблюдал за изменением динамики своих доходов (с 52 млн долларов прибыли до 11 млн долларов убытков). Со скорбной улыбкой в те темные деньки Нойс предложил начать собрание SIA совместной молитвой.
К 1984 году, когда японские компании начали снижать цены на запоминающие устройства до минимума и еще сильнее укреплять позиции на рынке, ситуация стала критической. В течение одного года доля участия Японии на мировом рынке полупроводников превзошла долю Соединенных Штатов. Япония стала номером один. В интервью San Jose Mercury-News Нойс демонстрировал драматизм положения. Куда бы он ни смотрел, как он говорил, он видел признаки «упадка империи… Назовите мне хоть одну область, в который США теперь не отстают или на рынке которой наша доля растет? Мы движемся по смертоносной спирали».
Он опасался, что США могут стать «пустошью», при этом прибавляя: «Как вы оцениваете Детройт? С нами [индустрией полупроводников] может случиться то же самое». Хуже того, говорил он, словно предостерегая самого себя, растущее чувство отчаяния, которое пришло на смену оптимизму, столь присущему Долине, оказалось замкнутым кругом: «…оптимизм – существенная составляющая инновации. Как человек может встать на путь перемен и приключений, если он предпочитает безопасность и уют?»
[241]
Нойс знал, что нужно делать. Он ринулся в бой, позже вспоминая, что провел в Вашингтоне полдесятка лет. (Мур: «Я очень рад, что поручил ему разбираться с Вашингтоном, потому что мне не пришлось возвращаться туда».
[242]
) И даже когда Нойс вернулся в Долину, он выступал за стратегию SIA против Японии, выступая в том числе перед комитетами Конгресса, которые перекочевали в Сан-Хосе для слушания этого дела. И вновь его выступления были завораживающими. Как всегда, Боб казался спокойным, уверенным, умел взвесить аргументы, являясь олицетворением всего хорошего в американском бизнесе и предпринимательстве. Для многих обитателей Долины и лидеров правительства это был первый раз, когда они лицезрели легенду – с его звучным голосом, несравненным наследием и врожденной харизмой.
На самом деле все выступления и заявления Боба были тщательно отрепетированы и шли в ногу с его перспективной стратегией на выигрыш в этой торговой войне. Нойс постоянно сотрудничал с будущим вице-президентом Intel по юридическим и правительственным делам, Джимом Джарретом. Тот был тогда недавно нанятым журналистом и очень помог отработать выступления, которые позиционировали бы Боба не просто как представителя Intel или полупроводниковой индустрии, а как представителя всей электронной промышленности США. Со временем они вдвоем разработали «шаблоны» речей, которые можно было по-разному соединять и сочетать для разных аудиторий и событий, давая Бобу возможность импровизировать.
Джаррет рассказывал биографу Нойса Лесли Берлин: «Он не был великим оратором со стилистической точки зрения. Но в нем было столько харизмы, которая действительно брала верх над его скромными ораторскими данными… Его присутствие – вот что было действительно важно. Его стиль не напоминал речи баптистского проповедника. Его речь была сдержанной и наполненной смыслом. Он просто был самим собой».
В центре его речей был ряд утверждений (в точности которых можно и усомниться), имевших мощное влияние. Американская полупроводниковая индустрия, говорил Нойс своим слушателям, предоставляла «сырец», основной компонент, на котором строилась вся электронная промышленность (на тот момент – крупнейший наниматель в сфере производства), так что именно она позволяет сегодня американской экономике существовать. Уровень продаж в индустрии микросхем – настоящий показатель благосостояния нации. За предыдущее десятилетие эта индустрия пополнила корпоративными налогами государственный бюджет США на 2 млрд долларов. Она, так или иначе, предоставила средства к существованию миллионам американцев.
Это был первый случай, когда полупроводниковая индустрия доказала свое превосходство американскому народу. И публика приняла это – и руководители дружественных компаний в индустрии микросхем, и занятое население Долины, и конгрессмены. А Нойс никогда не признавался, что словно шел по натянутому канату.
Он оказался в такой щекотливой ситуации, потому что электронная индустрия разбилась на два лагеря и у каждого было свое понимание того, какие методы борьбы применять.
С одной стороны, были те, кто считал, что вмешательство правительства – единственное решение. Они были убеждены, что клин клином вышибают. Если японское Министерство внешней торговли и промышленности помогает своей индустрии торговым протекционизмом, капиталовложениями и нарушением международного торгового права, то американское Министерство торговли – или обороны – отплатило бы той же картой, целясь в японскую полупроводниковую индустрию (тарифами и даже эмбарго) в этой игре взаимных действий, ставки в которой столь велики.
Этот план нашел поддержку со стороны нескольких либералов, сидящих в Конгрессе, так называемых Atari-демократов, в числе которых были Альберт Гор, Пол Тсонгас, Патрик Лихи и Гэри Харт.
[243]
С другой стороны, были защитники справедливой торговли, в том числе президент Рейган, который считал, что соблюдение международных законов в сочетании со все менее ограниченной американской конкурентоспособностью в итоге даст возможность перегнать японцев.
Atari-демократы, поддерживаемые некоторыми наиболее прогрессивными высшими руководителями Долины, смещали внимание общества на борьбу за полупроводниковую индустрию или, как максимум, электронную промышленность. Сторонники же свободной торговли выступали за снятие ограничений для свободной торговли.
Нойс, который всегда был сторонником свободы конкуренции и предпринимательства, разумеется, тяготел к республиканцам. Однако, будучи проницательным, он с присущей ему дипломатией перемещался из одного лагеря в другой, примеривая то роль представителя торговых ассоциаций в сфере высоких технологий, то свою собственную роль влиятельного промышленного лидера. Так, он вежливо отклонил предложение присоединиться к группе, занимающейся промышленной политикой, руководителем которой был губернатор Калифорнии Джерри Браун и в которую входили такие бизнесмены, как Чарли Спорк и Стив Джобс. Однако когда настал час, чтобы SIA и AEA ходатайствовали по поводу избавления от японских нарушений Торгового Акта 1974 года, Нойс использовал всю свою репутацию и энергию на это дело.
