Теперь все же самое большее, что могли сделать Нойс и его профессор, – это понять настолько, насколько возможно, принципы работы транзистора. И хотя это было ограниченное понимание устройства, к концу обучения Боба это все же был уровень почти такой же, как у ученых из Bell Labs. Даже тогда Нойс, будучи все еще студентом, способным понять многое из этой технической информации, был чудом сам по себе – хотя Грант Гейл, знавший молодого человека не хуже других, не был удивлен.
Роберт Нойс окончил образование в Гриннелл-колледже в июне 1949 года с ученой степенью по математике и физике, членством в Phi Beta Kappa, а от своих однокурсников заслужил звание «выпускник, получивший лучшие оценки с минимумом работы». Что характерно, последнее он воспринял с юмором и оценкой настоящего бизнесмена, сказав своим родителям, что награда была вручена «человеку, получившему лучшую отдачу за время, проведенное в изучении».
Боба также приняли в программу докторской степени Массачусетского технологического института (МТИ), и он получил частичную стипендию. Он сказал Гейлу, что планирует сконцентрироваться на движении – в частности, прохождении – электронов через твердые тела.
Стипендия МТИ покрывала расходы на обучение, но не на проживание и питание, обходившиеся в 750 долларов в год. Его родители не могли справиться с такими тратами, так что на каникулы Боб присоединился к ним в Сэндвиче, Иллинойс, и провел жаркое и несчастное лето на стройке – обычно работая с едким, разжигающим плоть (и как мы теперь знаем, канцерогенным) антисептиком для дерева – креозотом. Из этого буквально ранящего опыта Нойс сумел вынести другой жизненный урок: он поклялся, что больше никогда не вернется к физическому труду… и в течение нескольких месяцев после прибытия в МТИ он превратил частичную стипендию в полную.
В стереотипной истории о том, как деревенский парень из колледжа переходит в университет в большом городе, молодой человек ошеломлен сложностью городской жизни и образовательным институтом мирового класса. Для двадцатидвухлетнего Боба Нойса все было с точностью до наоборот. В Айове ему рассказывали про самые современные способы применения физики твердого тела. Боб быстро обнаружил, что в могущественном МТИ «вокруг не было профессоров, которые что-то знали о транзисторах». По иронии судьбы, именно в этот момент в Гриннелле Грант Гейл получал свою первую посылку с подарочными транзисторами из Bell Labs.
Это не было счастливым открытием. Нойсу пришлось вынимать по крупице из курсов, в основном физической электроники, которые описывали лишь малую толику того, что ему нужно было знать, чтобы изучить физику полупроводников. «Главной проблемой в физике в то время было излучение электронов из электронных пучков и электронно-лучевых трубок. И все же у них было множество физических особенностей, касающихся в равной степени и транзисторов; нужно было изучать язык, квантовую теорию материи и так далее».
[56]
Оставшуюся часть своего образования он получил, участвуя в каждой из того малого количества технических конференций по всей стране, посвященных технологии транзисторов. На этих мероприятиях он впервые встретил некоторых нынешних и восходящих звезд физики – людей, которые сыграют важные роли в его будущей карьере, – таких как Уильям Шокли и Лестер Хоган.
Его начинание нельзя назвать гладким. Суперзвезда в Гриннелле, теперь Нойс был одним из сотен лучших студентов со всего мира в программе физики МТИ, которая в тот год включала будущего Нобелевского лауреата Марри Гелл-Мана. Более того, его базовое образование в Гриннелле, хотя и блестящее в некоторых областях, было признано несоответствующим в других – как ни странно, после того как он провалил квалификационный тест, факультет направил его на изучение теоретической физики на два семестра. Гейл настолько интересовался тем, как справляется молодой Боб, что написал письмо на физический факультет МТИ с просьбой о регулярных новостях о новом ученике… и он не был в восторге от первых ответов.
Тем временем у Боба осталось немного денег на жизнь. Плата за общежитие была слишком дорогостоящей, так что Боб разделял с друзьями дешевое жилье в пригороде Кэмбриджа и, по возможности, ел за их счет. К счастью, друзей у него было много – два старых приятеля по Гриннеллу (даже соседей – они помогали ему с его легендарным планером), братья Стронг, жили неподалеку. Брат Гейлорд теперь женился и жил в Нью-Хейвене, Коннектикут. И по мере обучения Боб также быстро завел дружеские отношения с несколькими студентами МТИ. Они были смешанной группой – богатые, бедные, голубых кровей, иммигранты, – но у них была общая причина сплотиться: выживание во время первых семестров в МТИ. Неудивительно, что Боб также быстро завел себе подружку, которую он иногда просил держаться подальше, пока он завален экзаменами.
Это было довольно жалкое существование. Боб пытался выглядеть счастливым для своих родителей и писал: «Моим единственным наблюдением на предмет комфорта является то, что у каждого, с кем я говорил, дела тоже идут неважно» и «Местами жизнь кажется неприятной». Но в итоге он сделал признание о том, почему был расстроен и не чувствовал себя счастливым: «Вся наша с Гейлордом поездка открыла для меня понимание того, насколько я был дезинформирован. У этих людей есть цели, к которым им стоит идти. И мне кажется, что у меня такой нет. Я все еще надеюсь, что погружусь в физику настолько, чтобы об этом забыть». Он также сказал родителям, что ужин у брата, по крайней мере, был временным облегчением: «В любом случае мои материальные интересы вылетели в трубу, когда я вернулся сюда и начал пытаться здесь выжить».
[57]
Однако, пока летели недели, а Боба все не исключали, он начал обретать уверенность. Возможно, он мог бы справиться в МТИ. Два предмета в этот период сыграли решающую роль во влиянии на его будущее. Первый, квантовая теория материи, преподавался Джоном Слейтером. Слейтер, который впоследствии напишет классическую книгу в области физики, ужасал большинство своих студентов – он никогда не смотрел на них, а просто заполнял доску уравнениями, выкрикивая вопросы. Но Нойс, способный ответить на большинство этих вопросов, обнаружил, что у него есть особая одаренность в области физики – в фундаментальной науке, стоящей за полупроводниками.
Второй предмет, электроника, был менее важен для человека, который его преподавал, Уэйна Ноттингема. Ноттингем, уже хорошо известный благодаря таланту к созданию новаторского лабораторного вакуумного оборудования, обрел также известную на всю страну репутацию за проведение ежегодного семинара по физической электронике, на который он приглашал самых известных людей в этой новой области. И в то время как курс электроники Ноттингема представлял мало интереса для Нойса – в первый год он даже не касался транзисторов, – семинар был находкой для его образования, не в последнюю очередь благодаря одному выступающему, которым в тот год был не кто иной, как Джон Бардин.
К концу первой четверти Боб не только догнал своих однокурсников и пережил экзамены, но еще и с того момента стал одним из лидеров по обучаемости, зарабатывая высшие оценки по каждому предмету, которые он впоследствии изучал в МТИ. В Гриннелл-колледже он будто появился из ниоткуда: как бы средний студент внезапно обгоняет всех своих однокурсников и уходит далеко вперед. Он также учился и усваивал информацию быстрее всех остальных в программе – что привело к тому, что его приятели стали называть его Стремительный Роберт, в честь другого выходца из Айовы, бейсбольного питчера Боба Феллера.
