Для молодого человека, который никогда не был дальше нескольких километров от родного города, Андраш вел себя как опытный путешественник, когда они достигли Вены. Он быстро отправил две телеграммы: одну родителям, сказав, что он в безопасности, вторую – родственникам тети Манси, Ленке и Лахосу, в Нью-Йорк, спросив, куда в Америку ему следовало прибыть. Затем он написал более длинное письмо своим родственникам, в котором содержалось следующее: «Бог знает, если у меня будет шанс, я пойду настолько далеко, насколько это возможно».
Между телеграммами и письмом был сумасшедший забег по городу: надо было получить все разрешения, надо было пополнить запасы, необходимые для далекого путешествия. Как Энди позднее описывал: «Я был как сумасшедший». Зарождающийся, наверное, уже тогда бизнес-титан признается, что он не думал дважды, когда «прорывался сквозь очередь» таких же беженцев, выстроившихся перед правительственными офисами. И даже среди всей этой маниакальной суматохи Андраш – уже отчаянно желающий стать частью западной культуры – умудрился найти дешевый билет в знаменитую Венскую государственную оперу! Его критический отзыв: «По сравнению с Венгерским оперным театром – переоценено».
Самым главным в тот момент было продолжать двигаться, а это значило, что необходимо найти поддержку в некоммерческой организации, помогающей беженцам. Лучшей из таких организаций был Международный комитет спасения. Он примчался в главный офис в Вене и подал заявление. Затем его повели на собеседование.
Все началось хорошо. Собеседующий был доволен, когда Энди начал говорить по-английски (а не, как большинство, по-венгерски с помощью переводчика). Однако все изменилось, когда его спросили, боролся ли он против русских, – что являлось преимуществом при получении статуса привилегированного беженца. Андраш ответил честно – нет.
Его ответ озадачил интервьюера. По всей видимости, чтобы получить расположение глав организации, практически каждый венгр выдавал себя за храброго борца за свободу, который лично боролся против Красной армии. Энди позднее вспоминал: «Мне в голову пришла саркастичная мысль: если бы все эти люди боролись, то мы бы победили и я бы сейчас не был тут». Хоть он и знал, что это сыграло бы ему на руку, он «сопротивлялся желанию придумать какую-нибудь историю по этому случаю».
Он поплатился за свою честность. На следующий день, к своему разочарованию, он не увидел себя в списке тех людей, которых переправляли в Америку. «У меня было ощущение, что кто-то ударил меня в живот, а потом мое сердце забилось настолько быстро, что я с трудом дышал».
[214]
Но Андраш не сдался. Он моментально пробежал мимо очереди у офиса комитета и зашел к руководителям. Тех, кто узнал его позже, это не удивило бы. Благодаря смеси умения просить и силы личностных качеств Андраш оспорил решение, отказываясь принимать «нет» в качестве ответа. И все же его удивило, когда представители Международного комитета спасения, выслушав его, пожали плечами и дали согласие. «У меня не было слов», – позднее писал Энди.
Он ехал в Америку.
Глава 32. Борец за свободу
Спустя несколько дней Андраша с такими же беженцами погрузили в поезд и отправили на запад – через страну, которую он боялся больше всего в мире, – Германию. Остановят их на границе? И как они отреагируют на еврея, пересекающего границы их страны? «Напряжение не покидало меня до того, как мы не сделали первую остановку в Германии, в городе Пассау».
В Бремерхафене беженцы пересели на побитый, списанный из военного флота боевой корабль Второй мировой войны. Это нельзя было назвать комфортным путешествием. Когда в долгом плавании через Атлантику 1715 беженцев уставали от дискомфорта и морской болезни, среди них начинали разгораться не всегда приятные споры, темы многих из которых затрагивали старую вражду, включая антисемитизм. Венгро-американский священник, который сопровождал толпу, провел наставительную беседу: для того чтобы стать частью американской культуры, необходимо забыть о старых разногласиях. Ему ответил один из беженцев, доставая огромный нож: «Я буду ненавидеть того, кого хочу ненавидеть». В тот момент Андраш понял, что новый мир никогда не станет убежищем от проблем старого мира.
Тем не менее, несмотря на трудности, Андраш был увлечен путешествием. Когда корабль проплывал мимо Дувра, «…меня посетила мысль: я смотрю на Англию. Значительность всего происходящего внезапно осенила меня: побег из Венгрии, путешествие сквозь Германию, первые картины моря вживую, Англия… Я даже мечтать о таком не мог пару недель назад».
[215]
Корабль прибыл на конечный пункт в Бруклине 7 января 1957 года. Как обнаружил биограф Энди, Ричард Тедлоу, журнал Тайм в тот день объявил Человеком 1956 года обобщенного «Венгерского борца за свободу» – за сорок лет до того, как Энди сам удостоился этого звания.
Бруклин в разгар зимы оставил не лучшее первое впечатление об Америке в памяти Андраша. То же самое можно сказать о поездке на автобусе до базы Килмер, бывшего лагеря для немецких военнопленных в Нью-Джерси. Во время поездки через разрушенную, плохо пахнущую, сырую землю Нью-Джерси один из беженцев, сидящих сзади, крикнул: «Это не может быть правдой. Это, скорее всего, коммунистическая пропаганда!» База Килмер была не многим лучше.
Однако, заселившись, Андраш смог позвонить своему дяде Лахосу, тете Ленке и двенадцатилетнему двоюродному брату Полу, которые жили в Бронксе, чтобы сообщить о прибытии. На следующий день Энди стоял на пороге их квартиры на 197 Уэст-стрит. И впервые за несколько месяцев он смог позвонить родителям в Будапешт.
Через несколько дней он пошел с родственниками осмотреть город. Дядя Лахос работал в Колледже Бруклина, но вызвался отвезти Энди в Манхэттен – на работу к тете в супермаркете. Как можно предположить, поездка на метро мало изменила смешанные чувства Энди о «богатой, сверкающей Америке», которую он ожидал увидеть, но когда они поднялись на поверхность в центре огромного города:
«Я встал как вкопанный. Я был окружен небоскребами. Я смотрел на них не способный сказать и слова.
Небоскребы выглядели как на открытках. Внезапно меня охватило осознание, что я действительно был в Америке. Ничто так не символизировало Америку для меня, как небоскребы; теперь я стоял на улице, вытягивая шею, чтобы разглядеть их.
Что также значило, что я был невероятно далеко от дома – или от места, что было когда-то моим домом».
[216]
Глава 33. Новая жизнь, новое имя
В течение следующих пяти лет Андраш Гроф стал гражданином Америки.
Его первоначальной целью было получение работы в состоявшейся компании и начало карьерной деятельности, как было и для его отца в Будапеште. «Моей задачей было получение профессии, которая позволила бы мне стать настолько самостоятельным, насколько это было возможно, чтобы я мог сам себя обеспечивать и откладывать одновременно средства на то, чтобы помочь родителям покинуть Венгрию и перевезти их ко мне, в Штаты».
