— Не желает ли госпожа принять ванну после завтрака?
Тедра глянула на мини-бассейн, пустой в это утро. О небеса, у варваров был водопровод! Система подачи и слива горячей и холодной воды! Шакаанцы, подобно шакаарцам, преуспели в некоторых вещах, а в чем-то безнадежно отстали, особенно это касалось их фанатичной приверженности старым верованиям и обычаям.
— Нет-нет, ванны не надо, спасибо! Навряд ли ванна доставит ей удовольствие в отсутствие Чаллена!
— Могу ли я выбрать чаури для госпожи? Тедра нахмурилась, опять услышав, как девушка назвала ее госпожой.
— Послушай-ка, ты не рабыня, и я не твоя госпожа. Почему бы тебе не называть меня просто Тедра?
— Это было бы не так уважительно.
— Для тебя здесь все господа и госпожи?
— Да, госпожа.
— И это не утомляет тебя?
— А почему это должно меня утомлять?
Тедра вздохнула:
— Ничего не скажешь, поговорили! Ну а если я прикажу тебе называть меня Тедрой? Сработает такой фокус?
— Фокус?
— Поможет ли приказ? Или желания проигравшего в поединке ничего не значат здесь?
— Проигравшего в поединке? Госпожа шутит?
— О да, я великая шутница! — Тедра насмешливо фыркнула. «Ради того, чтоб только слышать из уст девушки свое имя, пожалуй, не стоит так напрягаться!» — подумала она, а вслух сказала: — Можешь принести мне что-нибудь из одежды, пока я буду выпутываться из этих дерьмовых покрывал. То есть, конечно, если приносить одежду входит в твои обязанности.
Девушка кивнула, изо всех сил стараясь не рассмеяться. Вероятно, это и в самом деле было забавно — смотреть на взрослую женщину, закутанную в одеяла туже, чем подарочная коробка в блестящую обертку. К тому же женщина не совсем понимала, как ей высвободиться из этого кокона. Тедра хотела было сказать про удобство воздушных одеял, которые выключаются сразу, как только вы садитесь в постели, и ноги ваши уже не могут ни в чем запутаться. Однако говорить о достоинствах своей планеты значило лишь подвергать себя еще большим затруднениям.
— Вы позволите?
Девушка забралась коленями на край постели, нашла кончик одеяла, подоткнутый Тедре под ягодицы, и потянула за него. При этом размоталось все одеяло, а Тедра, вспомнив о своем совершенно голом виде, вспыхнула от смущения. Но девушка, казалось, ничего не заметила.
Справившись с одной проблемой, она слезла с кровати и деловито пошла решать другую. Служанка толкнула дверь без ручки, которую Тедра не увидела вчера. Эта дверь находилась в стене между двумя огромными длинными тумбами, и Тедра увидела за ней целую комнату. Ей не терпелось заглянуть туда, но она никак не могла справиться с простыней, которую решила обмотать вокруг себя, чтобы прикрыть наготу.
Несколько минут спустя Тедра, завернутая в светло-голубую простыню, волочившуюся за ней шлейфом, подошла к открытой в стене двери и сразу поняла, что перед ней старомодный гардероб, каких она никогда не видела раньше. Домашний гардероб Тедры механически выбрасывал из стены полки с нужными вещами, стоило ей только набрать их код. Ей никогда не приходило в голову поинтересоваться, где хранится одежда или куда она исчезает, когда робот-уборщик почистит ее. Такие вещи были для нее само собой разумеющимися и не вызывали вопросов.
У Тедры было такое ощущение, что этот гардероб значительно больше обычных, так же как и спальня, к которой он примыкал. Высокое зеркало, полка, уставленная бутылочками и кувшинчиками, и даже кушетка в углу говорили о том, что гардероб используется также в качестве комнаты для переодевания. Множество полок, выдвижные ящики, которые занимали целую стену и располагались так высоко, что даже Тедре трудно было дотянуться, наводили на мысль, что, помимо прочего, помещение служило кладовкой.
Одежды здесь было великое множество: она висела на плечиках, на кронштейнах, прибитых к стене, на смешных подставках, которые стояли прямо, но искривлялись кверху для того, чтобы на них можно было класть развернутые комтоки. Устройство гардероба позволяло охватить взглядом всю имеющуюся одежду — список вещей не требовался.
В основном там были мужские вещи: сапоги, ремни для мечей, дюжины пар браков — все из черной заалскинской кожи, комтоки из фантастического блестящего материала. Но в этом море одежды можно было заметить и несколько чаури, висящих на подставках. Точно в таких Тедра видела вчера женщин на улице. Все чаури были одинаковы и выглядели как квадратные отрезы тонкой газовой ткани, сложенные вдвое и связанные между собой.
— Эти три чаури приготовлены для вас, госпожа. Но если вам не подойдет цвет, я могу подобрать другие. Есть лоскуты самых разных расцветок, какие вы только пожелаете.
Слово «лоскуты» сначала насторожило Тедру, но, подойдя поближе, чтобы рассмотреть приготовленные чаури, она увидела, что по-другому их трудно было назвать. Как юбка, так и верхняя часть этих самых чаури были именно лоскутами, которые связывались вместе и свободно свисали вдоль тела женщины.
И все же чаури были чуть-чуть сложнее, чем просто лоскуты. В этом Тедра убедилась, взяв в руки одно из них, белого цвета. Верх представлял собой двенадцать отрезов, скрепленных крепкими узлами — по шесть на каждом плече. Один отдельно взятый отрез был совершенно прозрачным, но, ниспадая один на другой, они хоть и просвечивали, но уже не так явно. Только на груди чаури становилось абсолютно непрозрачным: здесь лоскуты перекрещивались, увеличивая, таким образом количество слоев.
Юбка тоже состояла из двенадцати отрезов, каждый из которых уголком в три дюйма был вшит в узкий эластичный пояс — один за другим, по кругу. Лоскуты свободно свисали вдоль ног, никак не связанные и не сшитые между собой. При этом от щиколоток до икр ткань расходилась углами, оголяя ноги. Отрезы готовы были разойтись и выше от малейшего ветерка или от быстрой ходьбы, открывая при этом взорам голени, колени и даже бедра.
Из того же материала был сделан и пояс, которым подвязывалась верхняя часть чаури. Этот пояс служил для того, чтобы подчеркнуть фигуру, а может быть, и для того, чтобы помочь лоскутам прикрыть то, что они должны были прикрыть. Это уже не интересовало Тедру. Осмотрев чаури, она швырнула его обратно на подставку. Служанке, стоявшей тут же в ожидании ее выбора, она сказала только два слова:
— Забудь это!
— Госпожа?
— Пока жива, я не напялю на себя такое, малышка… Кстати, как тебя зовут?
— Джелла, госпожа. Если эти цвета…
— Дело не в цветах, Джелла, хотя я не в восторге от пастельных тонов. Дело в веселеньком материальчике типа «а ну-ка загляни мне под юбку». Не говоря уж о том, что эти дерьмовые чаури призваны скорее раздеть, чем одеть. Найди мне что-нибудь другое.
— Но…
— Что-нибудь наподобие того, что надето на тебе.
На девушке была точно такая же белая блузка без рукавов, что и на слуге-дарашийце. Только он носил браки, а она длинную юбку, но цельную — без всяких там разрезов.
