— До Рождества еще десять дней, — произнесла Лэсси равнодушно.
— Да. Ну и что? — Пенни не знала, радоваться ей или злиться, что ребенок принимает все как некую данность. Наверняка она не каждый день получала приглашение провести Рождество с двумя учительницами.
— Я имела в виду, что мы можем прибрать в квартире, навести лоск, может быть, кое-что покрасим, поставим елку и попробуем приготовить что-то вкусное. Хотя я понимаю, что все мы не мастера в таких делах, — заявила Лэсси.
— Не надо, — Пенни не смогла сдержать улыбки.
— А у нее есть какие-нибудь деньги? — Лэсси махнула головой в сторону учительской.
— Нет, не думаю, но у меня хватит. Особо роскошествовать не будем.
— Мне, наверное, дадут немного, так что я их принесу. Думаю, мои будут рады от меня избавиться.
— Знаешь, Лэсси, ты не сможешь жить у меня все время. Это только на Рождество.
— Ничего, мы же с вами именно этого и хотим друг от друга, — ответила девочка.
— Пойду предупрежу мисс Холл. Уверена, что она согласится.
— Если откажется, значит, совсем сошла с ума, — глубокомысленно заметила Лэсси.
Мисс Холл выслушала предложение бесстрастно. Пенни задумалась, не слишком ли много в мире людей, которые так буднично все воспринимают.
— Да, — в конце концов сказала она. — Это будет очень хорошо. Я рада, что ты сказала ей о моем затруднительном положении. Ведь я же тоже рассказала тебе о ее неприятностях. Так что мы квиты. Единственная проблема в тебе.
— Что вы имеете в виду? Почему во мне? — Пенни была так возмущена, что едва могла говорить. Она предлагает этим двум неустроенным особам свой дом для встречи Рождества, а ее вдруг считают проблемой.
— Ну, наверняка у тебя есть мужчина, причем женатый, — сказала мисс Холл без всякого осуждения. — И поскольку ты не имела возможности обсудить свои планы с ним, не окажется ли, что ты потом пожалеешь, что позвала нас? Или он обидится, или по какой-то другой причине выяснится, что этого не следовало делать? — Мисс Холл задала вопрос так нейтрально, как будто спрашивала, не найдется ли еще печенья к утреннему кофе.
— Нет. Такого не произойдет. Ни в коем случае, — ответила Пенни.
— И ты не обязана делать это каждый год, дорогая. — Мисс Холл была столь предусмотрительна. — Ты такая добрая и хорошая, и запросто может обнаружится, что ты постоянно подбираешь сирых и убогих, вместо того чтобы найти себе полноценного человека, которого ты сможешь полюбить.
Это было сказано мягко и с большой теплотой, и в то же время Пенни знала, что должна ответить сухо и деловито.
— Очень любезно с вашей стороны, — она улыбнулась. — Разумеется, вы правы, это разовое мероприятие, только на Рождество, после этого мы все исцелимся и будем готовы продолжать каждая свой путь.
Ох, сколько всего надо будет написать Мэгги. А вот Джеку сказать практически нечего. Потому что он и так поймет, что все это не пустой жест, не попытка добиться большего внимания с его стороны. Это знак того, что она выздоравливает и уже недалеко до полного исцеления.
Сто миллиграммов
Перевод И. Крейниной
Даже если остаться в гостях у матери Хелен от Рождества до самой Пасхи, она все равно будет жаловаться: слишком рано уезжаете. Так что в этом году решено было проявить твердость — приехать в воскресенье вечером и уехать в четверг. Четыре ночи и почти четыре полных дня под крышей родительского дома — вполне достаточно. В этом году они встретят здесь уже десятое Рождество. И надо бы избежать всех промахов предыдущих лет, заранее составив список того, что можно и чего нельзя делать.
Во-первых, холод. В мамином доме они всегда ужасно мерзли. Но на этот раз они подарят ей газовый обогреватель со сменными баллонами. И баллоны тоже купят, чтобы она не сетовала, что эксплуатация прибора обходится недешево и нужно покупать для него топливо. А еще надо набрать побольше теплой одежды и захватить по два термоса на каждого. Нельзя позволять себе прилюдно трястись от холода или каким-либо другим образом склонять ее к тому, чтобы она подключилась к центральному отоплению.
Далее — вопрос выпивки. В спальне они устроят собственный мини-бар, замаскировав его под обычный чемодан. Им ведь понадобится больше алкоголя, чем скрывается в недрах материнского буфета. Однако пить придется потихоньку, незаметно. Мама отлично подмечает красные глаза, трясущиеся руки, симптомы повреждения печени, даже не существующие на самом деле.
А еще все эти мамины советы и рекомендации! Надо выслушивать их спокойно, с вежливой миной. В этом году ей не удастся их спровоцировать и втянуть в споры, которые заведомо невозможно выиграть. Просыпаясь утром с красными от мороза носами — еще бы, если ты ночевал в спальне, напоминающей эскимосское иглу! — они будут повторять про себя, а потом напоминать друг другу: «Вообще-то мама не очень стара, но она всегда смотрела на мир глазами пожилого человека. Она уже не изменится, поэтому измениться должны мы. Нельзя позволять причинять нам боль». Это придется повторять как мантру. И тогда, конечно, все пройдет хорошо.
Действительно, все прошло гладко. Десятое Рождество оказалось гораздо лучше, чем предыдущие. В доме теперь было теплее, и потом иногда они приглашали соседей на стаканчик хереса и пирожки. Таким образом, у матери Хелен осталось меньше времени на то, чтобы качать головой и горестно вздыхать и ныть, что она не понимает, куда катится этот мир, и что все вокруг деградирует.
Было утро четверга. Сегодня они уедут, а перед отъездом повезут маму в ресторан в загородном отеле. Все вещи загрузят в багажник заранее, а по пути из отеля просто завезут ее домой и, не выходя из машины, отчалят к себе. Да, чувство вины останется, зато они будут снова свободны. Можно будет поздравить друг друга с тем, что на этот раз все прошло мирно.
Хелен наклонилась к Нику и поцеловала его. Он потянулся к ней, но она предусмотрительно выпрыгнула из постели. Этого тоже нельзя делать в родительском доме. Расслабиться невозможно, ведь мать может войти без стука в любую минуту. Ну ничего, дома на это будет достаточно времени.
— Я лучше сделаю нам по чашечке горячего чаю, — сказала Хелен.
— Ладно, — проворчал Ник.
Мать была на кухне.
— А почему бы ему самому не подняться и не принести тебе чаю? — Каждое слово было напоено тонким ядом, в вопросе сквозило неявное, но все же заметное недовольство.
Хелен напомнила себе, что надо быть начеку. Нельзя отвечать таким же тоном, в голосе не должно быть и тени возражения.
— Мы по очереди приносим друг другу чай, — беззаботно произнесла она.
— Да, но это далеко не все, что он обязан для тебя делать. Любой на его месте был бы счастлив, если бы ему позволили поухаживать за тобой.
— Слушай, раз уж я здесь, пойди приляг. А я и тебе принесу чашку чаю.
