В. К. Появляются фильмы Пырьева – и здесь уже вы подхватываете музыкально-песенную эстафету. Причем так все органично получается, так естественно, будто само собой.
Изумительная «Песня о Москве» Тихона Хренникова из фильма «Свинарка и пастух» поется до сих пор и будет петься, я уверен, всегда – до тех пор, пока будут Москва и Россия. А «Марш артиллеристов» из пырьевской картины «В шесть часов вечера после войны»? Он сегодня, можно сказать, начал свою вторую жизнь вместе с восстановленными в правах словами: «Артиллеристы, Сталин дал приказ! Артиллеристы, зовет Отчизна нас! Из сотен тысяч батарей за слезы наших матерей, за нашу Родину – огонь, огонь!»
Т. X. Если о годах войны, то тут в песне появилась целая плеяда выдающихся, совершенно замечательных авторов. И первый среди них для меня – Соловьев-Седой, гениальный композитор. Сын ленинградского дворника, он обладал удивительным мелодическим талантом, своеобразным, индивидуальным, неповторимым. Какого не было ни у кого! Причем какие это песни – с душой, со слезой: «Прощай, любимый город», «Соловьи»… Да можно перечислять и перечислять.
И ведь не только он в это труднейшее время создавал песни, поистине принятые народом как свои. Вспомните: Анатолий Новиков…
В. К. Шахтерский сын из маленького городка Скопина, из моей родной Рязанской области. Потрясающие, действительно до слез, его «Дороги».
Т. X. А вскоре после войны – «Гимн демократической молодежи мира». В полном смысле пел весь мир! «Дети разных народов, мы мечтою о мире живем, в эти грозные годы мы за счастье бороться идем…» Любой композитор может мечтать о такой популярности, какая была у Анатолия Новикова!
В. К. У вас переход от войны к мирной жизни был очень ярко обозначен музыкой и песнями к кинофильму «Поезд идет на восток», который сам по себе, всей своей светлой, мажорной атмосферой стал как бы знаковым в этом смысле. И ведь вы там появились сами как актер – юный морячок с баяном в вагоне поезда Москва – Владивосток сразу задавал основную песенную тему: «Дай мне руку, незнакомый спутник мой!..» Захватывающая, стремительная, духоподъемная и вместе с тем очень лирическая музыка, которая так нужна была исстрадавшимся на войне людям…
Т. X. Было много фильмов, для которых я работал: «Донецкие шахтеры», «Кавалер Золотой Звезды», «Гусарская баллада», «Верные друзья»…
В. К. О, «Верные друзья» – это же целый букет прекрасных песен! Они многие годы спустя остаются молодыми, напоминая всегда и первых своих исполнителей в той картине – Чиркова, Меркурьева, Александра Борисова, Лилию Гриценко. Чудесный сплав талантов – композиторского, режиссерского и актерских, что нередко бывало в советских музыкальных фильмах.
Т. X. Я продолжу свою периодизацию советской песни через имена. Итак, если до войны безусловным лидером в песне был Дунаевский, а во время войны Соловьев-Седой, то в послевоенные годы появляется Алечка Пахмутова. Она появилась в середине 50-х годов и до сих пор, скажу так, держит эстафету первого песенника нашей страны! До сих пор…
В. К. Я с вашей периодизацией согласен. Достойные имена.
Т. X. Но, конечно, ими все не ограничивается, ибо в песне работало множество, действительно множество ярких талантов, которые очень долго пришлось бы называть.
В. К. И главное в том, что творчество их находило отзвук в народе!
Т. X. А потому, что это было востребовано. Радио. Массовые концерты по всей стране. Коллективное пение. Такое великое явление советской жизни, как художественная самодеятельность, охватывавшая миллионы людей… Это же было уникально! Оттуда выходили профессионалы, нередко выдающиеся. Тот же Лемешев!
В. К. Ярчайший пример. Хочу заметить, что слова для советских песен писали такие прекрасные поэты, как, скажем, Исаковский или Алексей Фатьянов, а исполняли эти песни не только так называемые эстрадные певцы, но и оперные – Обухова и Максакова, Вера Давыдова и Сергей Лемешев… Высочайший уровень!
Т. X. Да. У меня есть записи с Лемешевым, я с ним выступал, аккомпанировал ему, когда он исполнял мои песни. Это наслаждение было с ним выступать, потому что он певец был, как я говорю, – сама музыка! Он так чувствовал музыку, как только композитор свою музыку чувствует. И так он отзывался душой…
А ЧТО ТЕПЕРЬ ПОЕМ
В. К. И вот этот звучный, мелодичный, мощный песенный экспресс, с которым мчалась в будущее вся страна, вдруг сошел с рельсов и покатился под откос. Или врезался в тупик. Словом, катастрофа. У меня лично такое ощущение, и, судя по вашим высказываниям, у вас тоже. Что произошло?
Т. X. Скажу свое мнение на сей счет. Чтобы композитор, поэт, певец создавали достойные песни, нужно прежде всего соответствующее содержание жизни. Которое диктовало бы музыку и содержание песен! А о чем сейчас петь? О том, что люди не получают зарплату, голодают, мерзнут, что у них выключают электричество?…
Искусство – это жизнь. Таково и песенное искусство. В чем был главный результат работы советских песенных композиторов? Они создали такую музыкальную атмосферу, в которой жили советские люди.
В. К. Вот тут, Тихон Николаевич, вы сформулировали, по-моему, действительно самое главное. Советская жизнь вдохновляла творцов, а они создавали музыкальную атмосферу этой жизни, которая помогала людям строить, жить, любить. Воистину так! Но, знаете, сегодня часто говорится, будто делалось все это творцами чуть ли не из-под палки, насильно, что их заставляли и от них требовали. Дескать, социальный заказ. Но если нет отклика в душе художника, разве что-то получится? Должен ведь быть душевный отклик?
Т. X. А иначе какое творчество! Социальный заказ был, но – совершенно особый. Это был заказ народа, его жизни, его мечты, его дел. Вот Аля Пахмутова ездила на сибирские стройки и писала песни о тех людях. Ее же никто не заставлял, она сама, что называется, по зову сердца (это не просто слова!) туда ехала. А кто Соловьева-Седого заставлял во время войны писать гениальные песни? Никто! Это был крик души. И вот все песни во время войны, лучшие в послевоенное время – это крик души. Она, душа композитора, как и поэта, откликается на то, что вокруг происходит. Художник, любой, живет не в безвоздушном пространстве, и жизнь диктует ему. Так что это был заказ народа и отклик души творца на жизнь народную.
В. К. А что мы имеем сейчас?
Т. X. Какая жизнь, такое и искусство. Расцвел дилетантизм, то есть страшный непрофессионализм. У нас профессионалы великолепные и сейчас есть, но если взглянуть в этот «ящик», кто там изо дня в день с утра до вечера подвизается, охватывает просто отчаяние.
В. К. Результат нетребовательности? Падение вкуса?
Т. X. Всё вместе. Например, сейчас очень популярны стали электроинструменты, и композитору достаточно настукать три-четыре ноты, а инструмент этот тебе и оркеструет, и хор припишет… Очень легко! Но это не искусство. Настоящее искусство должно быть живым. А электроинструменты – искусство мертвое. Оно может быть где-то использовано, скажем, иногда в кино, в специальных каких-то целях, но делать на него ставку полностью – это значит убивать, уничтожать искусство. Ди-ле-тан-тизм!
