«Приехали! – подумал Лавочкин. – Теперь понятно, откуда ветер дует»
– Доброе утро, товарищ Лавочкин, – генерал-майор Голованов приветствовал прибывшего авиаконструктора, – а мы вас тут заждались. Как добрались, надеюсь, все нормально?
– Спасибо, товарищ генерал-майор, – ответил Лавочкин, – добрались без приключений.
– Это хорошо, – сказал Голованов и посмотрел на своего соседа. – Сейчас полковник Хмелев объяснит стоящую перед вашим КБ боевую задачу…
– Семен Алексеевич, – полковник Хмелев начал говорить неожиданно тихо, но при этом не менее внушительно, чем громогласный генерал Голованов, – с прошлого вашего визита к нам вы уже знаете, кто мы и откуда, поэтому давайте обойдемся без лишних преамбул. Договорились?
– Хорошо, товарищ полковник, – кивнул Лавочкин, уже понимая, что сейчас ему скажут нечто такое, от чего в его жизни, возможно, многое изменится. Для того чтобы известить его, что он и его ОКБ-21 бездельники и неудачники, не надо было тащить их в Кратово. Достаточно было, как и планировалось, отправить их в Тбилиси, или еще куда подальше…
– Тогда начнем, Семен Алексеевич, – полковник Хмелев достал из планшета сложенный вчетверо лист бумаги. – Первое, что я хотел бы вам сказать, это то, что установив двигатель М-82 в фюзеляж истребителя ЛаГГ-3, вы как конструктор находитесь на правильном пути. Именно такой, чисто пушечный истребитель с мощным двигателем воздушного охлаждения и нужен сейчас позарез нашей авиации. Не скрою, что именно мы с товарищем Головановым порекомендовали товарищу Сталину обратить особое внимание на ваш самолет. Требования, можно сказать, взаимоисключающие. Машина должна пойти в серию как можно скорее, и производиться должна как можно более полная модификация истребителя, наилучшим образом приспособленная к боевому применению.
Полковник перевел дух.
– Поэтому в вашем распоряжении, – сказал он, – будут все ресурсы ЛИИ ВВС, аэродинамическая труба ЦАГИ и помощь наших технических специалистов. А это, поверьте мне, дорогого стоит. Параллельно товарищ Швецов, забросив все прочие дела, будет совершенствовать двигатель М-82. Для того чтобы избежать претензий боевых летчиков на неудобство в бою, вместе с вашими штатными летчиками-испытателями новую машину будут облетывать майор Покрышкин и подполковник Железняк. Поверьте мне, товарищ Лавочкин, это очень хорошие летчики. Вот, держите, – и полковник передал конструктору тот самый лист бумаги, который держал в руках, – тут все наши предложения и пожелания по тем изменениям, которые должны быть внесены на первом этапе в первоначальную конструкцию вашего истребителя.
Лавочкин развернул бумагу и впился в нее глазами. По мере прочтения морщины на его лбу постепенно разглаживались.
– Вы сказали, что это ваши пожелания на первом этапе? – спросил конструктор. – А что, будут еще какие-то этапы?
– Да, Семен Алексеевич, – коротко ответил полковник Хмелев, – чтобы напрасно не мучить вас, скажу, что ваш цельнодеревянный Ла-5, который мы имеем честь здесь наблюдать, впоследствии за восемь лет эволюционировал в цельнометаллический Ла-11, лучше вооруженный и оборудованный более совершенной модификацией мотора М-82. Но сейчас из-за дефицита авиационного алюминия об этом пока не может быть и речи. Составляя эти требования, мы, как я уже сказал ранее, исходили из параметров «как можно более совершенный самолет за минимальное время и максимальной партией» В настоящий момент люфтваффе находится, если так можно сказать, в контуженом состоянии. Но к лету немцы снова наберут силы, и мы ожидаем большую драку за господство в воздухе. К началу июня нам нужно суметь преподнести птенцам Геринга большой и весьма неприятный сюрприз.
– К началу июня? – с недоверием переспросил Лавочкин.
– Именно так, сроки очень сжатые, – кивнул Хмелев, – но поскольку речь идет лишь о модификации уже готового истребителя, с нашими подсказками и поддержкой задание это считается вполне выполнимым. Вам все понятно, Семен Алексеевич?
– Понятно, – кивнул Лавочкин, пряча сложенный лист в карман. – Когда и где можно приступать к работе?
– Приступать к делу надо немедленно, – вместо полковника Хмелева ответил генерал-майор Голованов, – к вашему рабочему ангару вас сейчас проводят. Там уже все оборудовано. В случае каких-либо проблем или задержек обращайтесь прямо ко мне, в любое время дня и ночи. К первому апреля ваша новая машина должна уже пойти в серию.
19 марта 1942 года, полдень. Мурманск, Полярное (Североморск), лидер «Ташкент»
Командир корабля, капитан 2-го ранга Василий Николаевич Ерошенко
Да, Север – это не наше Черное море. Тут, говорят, лето точь-в-точь как наша крымская зима. Ну, почти точь-в-точь. И море тут седое, суровое, и все не как у нас. А вот Кольский залив Северную бухту в Севастополе напоминает один в один. Разве что размером побольше, и такой совсем закрытой со стороны моря якорной стоянки, как в Ваенге, в Севастополе нет. Сейчас, правда, Ваенга отдана под стоянку англичанам. После прихода конвоя там творятся самые настоящие Содом и Гоморра, а наш Северный флот теперь базируется в Полярном.
Мы теперь тоже североморцы. По крайней мере до конца войны лидеры «Ташкент» и «Харьков» получили прописку на Северном флоте. За прорыв из Черного моря на Север через Атлантику команды наших кораблей были представлены к правительственным наградам. Командиры кораблей и комиссары будут награждены орденами Ленина, прочий командный состав орденами Красной Звезды, а рядовые краснофлотцы медалями «За отвагу» И правильно. И переход через Атлантику был совсем не легким, и важная стратегическая задача усиления нашего Северного флота была решена практически без потерь.
Как и чем наградили товарищей потомков – нам неизвестно. Общаемся мы с ними в неслужебной обстановке мало. И это понятно – секретность. Находясь в оперативном подчинении командующего Северным флотом контр-адмирала Головко, по большому счету эти корабли из будущего считаются резервом Главного Командования, и решение по ним принимает лично товарищ Сталин. Таким вот особым решением были задержаны в портах Исландии и прямой конвой PQ-13, и обратный – QP-9. Метеорологи предрекают грандиозный шторм, с которым, как известно, шутки плохи и воевать бессмысленно.
Вчера вечером на борт был доставлен пакет из штаба флота. Командованием нам поручено задание особой важности. В течение ночи с 18 на 19 марта мы должны принять на борт груз специального назначения вместе с его сопровождающими, после чего доставить все в Нью-Йорк. Ну, нам не впервой, задача понятная, наш «Ташкент» в том числе и под огнем противника уже возил боеприпасы и людей и в Одессу, и в Севастополь.
Погрузка шла всю ночь. Грузом оказались небольшие, но очень уж тяжелые ящики, похожие на ящики из-под боеприпасов. Двести пятьдесят тонн всего. И мне, и моему комиссару товарищу Коновалову было очевидно – что именно грузится на борт в такой спешке и в обстановке чрезвычайной секретности. В противном случае просто не было бы смысла гонять через океан не пароход с его необъятными трюмами, а быстроходный и хорошо вооруженный военный корабль. Не все то, что нам нужно для войны с фашистами, американские буржуи готовы поставлять по так называемому ленд-лизу. Самые ценные и необходимые материалы и оборудование по-прежнему продаются Советскому Союзу исключительно за золото. Как говорил в свое время товарищ Ленин, «если мы предложим буржуям достаточно денег, то они продадут нам даже веревку, на которой мы их потом повесим»
