– Да. Именно.
– А он вас любил?
– Говорил, что любит, – вздохнула Люба.
– Он обещал жениться на вас?
– Конечно, обещал.
– Вы рассказали ему, что сделали с ее любовниками?
– Да. Он знал. Он ценил это.
– Как вы убедили его убить Веронику?
– Она узнала, что он за ней следит… И сама распахивала окна или раздвигала шторы, чтобы он мог видеть все, что она делает с этим… мальчишкой, студентом… Это было отвратительно. Это был спектакль для него. Мне пришлось ему сделать укол, чтобы он успокоился после одного из таких сеансов… А мне он нужен был здоровым.
– Что еще он вам обещал?
– Да вы же сами все знаете. Он обещал мне долю в их с Максом бизнесе. Так он оценил все, что я для него сделала.
– Но он обманул вас.
– Да. Обманул. Макс оказывал на него большое влияние. Думаю, он-то и настроил Аркашу против меня. И когда я случайно наткнулась на документы, из которых следовало, что мой Аркаша отдал все брату, я решила выйти из игры. Совсем. Но мне надо было обезопасить себя. И тогда я придумала эту историю с коляской. Пусть все думают, что это Аркадий убил свою бывшую жену. Да, я его подставила. Но трюк с коляской был хорош лишь на расстоянии, то есть лица сидящего в коляске человека невозможно было разглядеть, когда коляска въезжает в соседний подъезд… Я знала, как расположены камеры видеонаблюдения. А вот выехать на ней закамуфлированной под Аркадия было уже проблематично. И тогда я придумала этот черный плащ Киры, одолжила собаченцию…
– Она вас и подвела, – сказала Людмила.
– Плевать, – бросила Калмыкова.
– Почему бы вам было на этом не остановиться? Зачем вы убили Аркадия?
– Оставить в живых этого идиота, который использовал меня как только мог! Который мог выдать меня в любой момент?! Который оказался предателем, подлым обманщиком?! Грязный извращенец!!! Ненавижу!
– А свою сестру? За что?
– Да потому что она обо всем догадывалась, это во-первых. Во-вторых, все разрушилось… Она была слишком чистой и хорошей, словно укор мне. Она должна была уйти, чтобы освободить место мне. Я же снова оставалась без крыши над головой, без работы, без денег…
Моя сестра умерла спокойно и быстро. Я достойно ее похоронила. Никто из товарок не увидел ее в гробу, как не увидели и меня. Я похоронила ее, обратилась к риелторам, чтобы продали мою квартиру…
– Вашу?
– Так никто никогда бы не узнал, что я – не она. Да, мы, конечно, не близнецы, но мы погодки, у нас схожие черты лица. Мне достаточно было постричься и перекраситься, все! Черная траурная косынка, черные очки… Как вы меня вычислили?
– Но она же ваша сестра! – воскликнула Лена.
– По сценарию сиделка Люба должна была умереть от разрыва сердца. Кто бы мог подумать, что эксперты усомнятся в естественной смерти Аркадия… Вычислили этот препарат…
Да вы поймите, мне пришлось пережить такое, после чего многое становится обычным, привычным и не таким уж трагичным… Мне очень хотелось пожить спокойно и с деньгами. Я знала, что Маша купила этот дом, знала, что она собирается отремонтировать его и продать, чтобы сделать себе какие-то деньги на старость… Вот потому я здесь. Я – Мария Петровна Калмыкова. Еще чаю?
Глава 1
Психотерапевт Иван Кравцов сидел у окна в мягком плюшевом кресле. Из открытой форточки доносился уличный гул; дерзкий весенний ветер трепал занавеску и нагло гулял по комнате, выдувая уютное тепло. Джек (так его величали друзья в честь персонажа книги про доктора Джекила и мистера Хайда) чувствовал легкий озноб, но не предпринимал попыток закрыть окно. Ведь тогда он снова окажется в тишине – изматывающей, ужасающей тишине, от которой так отчаянно бежал.
Джек не видел окружающий мир уже месяц. Целая вечность без цвета, без света, без смысла. Две операции, обследования, бессонные ночи и попытки удержать ускользающую надежду – и все это для того, чтобы услышать окончательный приговор: «На данный момент вернуть зрение не представляется возможным». Сегодня в клинике ему озвучили неутешительные результаты лечения и предоставили адреса реабилитационных центров для инвалидов по зрению. Он вежливо поблагодарил врачей, приехал домой на такси, поднялся в квартиру и, пройдя в гостиную, сел у окна.
Странное оцепенение охватило его. Он перестал ориентироваться во времени, не замечая, как минуты превращались в часы, как день сменился вечером, а вечер – ночью. Стих суетливый шум за окном. В комнате стало совсем холодно.
Джек думал о том, что с детства он стремился к независимости. Ванечка Кравцов был единственным ребенком в семье, однако излишней опеки не терпел абсолютно. Едва научившись говорить, дал понять родителям, что предпочитает полагаться на свой вкус и принимать собственные решения. Родители Вани были мудры, к тому же единственный сын проявлял удивительное для своего возраста здравомыслие. Ни отец, ни мать не противились ранней самостоятельности ребенка. А тот, в свою очередь, ценил оказанное ему доверие и не злоупотреблял им. Даже в выпускном классе, когда родители всерьез озаботились выбором его будущей профессии, он не чувствовал никакого давления с их стороны. Родственники по маминой линии являлись врачами, а дедушка был известнейшим в стране нейрохирургом. И хотя отец отношения к медицине не имел, он явно был не против, чтобы сын развивался в этом направлении.
Ожесточенных споров в семье не велось. Варианты дальнейшего обучения обсуждались после ужина, тихо и спокойно, с аргументами «за» и «против». Ваня внимательно слушал, озвучивал свои желания и опасения и получал развернутые ответы. В итоге он принял взвешенное решение и, окончив школу, поступил в мединститут на факультет психологии.
Ему всегда нравилось изучать людей и мотивы их поступков, он умел докопаться до истинных причин их поведения. Выбранная специальность предоставляла Джеку широкие возможности для совершенствования таких навыков. За время учебы он не пропустил ни одной лекции, штудируя дополнительные материалы и посещая научные семинары. К последнему курсу некоторые предметы студент Кравцов знал лучше иных преподавателей.
Умение видеть то, чего не видит большинство людей, позволяло ему ощущать себя если не избранным, то хотя бы не частью толпы. Даже в компании близких друзей Джек всегда оставался своеобразной темной лошадкой, чьи помыслы крайне сложно угадать. Он никогда не откровенничал, рассказывал о себе ровно столько, сколько нужно для поддержания в товарищах чувства доверия и сопричастности. Они замечали его уловки, однако не делали из этого проблем. Джеку вообще повезло с приятелями. Они принимали друг друга со всеми особенностями и недостатками, не пытались никого переделывать под себя. Им было весело и интересно вместе. Компания образовалась в средних классах школы и не распадалась долгие годы. Все было хорошо до недавнего времени…
Когда случился тот самый поворотный момент, запустивший механизм распада? Не тогда ли, когда Глеб, терзаемый сомнениями, все-таки начал пятый круг? Захватывающий, прекрасный, злополучный пятый круг…
