А через час пришло третье сообщение. С еще более потрясающим содержанием. Умер Роммель. От ран.
Борман открыл бутылку коньяка, налил в бокал «на два пальца», сел в любимое глубокое кресло, сделал небольшой глоток, закрыл глаза. Следовало все основательно продумать.
Роммель, на которого он делал ставку в новой игре, умер. Рейхслейтер с силой сжал бокал: фельдмарашал не мог умереть от ран. Ложь! Последняя информация гласила, что раненый должен встать на ноги через неделю, самое большее — через две. Раны прекрасно заживали. Никаких признаков приближавшейся смерти не было.
Итак, кто-то хочет ему помешать. Не важно кто. Важно, что с этого момента каждый причастный к «делу двойника» начинает в игре под названием «Рейх без Гитлера» сольную партию. Хотя нет. Почему не важно, кто это совершил? Как раз именно это и важно. Потому что пойти на подобный шаг и так искусно его провести мог только один человек. Гиммлер. А это означает, что рейхсфюрер решился-таки идти ва-банк. Следовательно, скоро начнется внутренняя война. Хоть и бескровная, но не менее жестокая, чем на фронте.
Борман протянул руку к телефонному аппарату, чтобы набрать номер Мюллера, но тут же передумал. Новая мысль остановила его. А что, если Гиммлер убил фельдмаршала руками «Мельника»?
И второй момент: теперь придется в корне менять план последующих действий. У рейхслейтера на Роммеля имелись определенные виды. О чем последний даже не догадывался. Главу партийной канцелярии крайне интересовало, чтобы командующий продолжил свои едва начавшиеся контакты с военачальниками союзнической группы войск. Потому как он, Борман, собирался в данном диалоге сыграть собственную комбинацию из нескольких шагов. От личного завуалированного участия в переговорном процессе на начальном этапе и заканчивая прямым выходом на американцев. Через промежуточный момент: арест и суд над изменниками рейха. И в тот круг изменников должно было, по планам рейхслейтера, попасть очень большое число людей. Включая, помимо Роммеля, Гиммлера и Геринга.
Смерть фельдмаршала рушила всю комбинацию.
«А если за смертью Роммеля стоит не Гиммлер, а Геббельс? — пришла новая мысль в голову. — «Хромой» иногда такие коленца выбрасывает, что диву даешься». Нет, тут же с сомнением покачал головой рейхслейтер, отпадает. И не потому, что Геббельс на подобное не способен. Просто у него нет такого класса исполнителей. Такие ребята имелись только у «Мельника». Наверное, именно они и провернули данную операцию. Интересно, а с кем сегодня Мюллер? Насколько можно на него положиться?
Рейхслейтер снова приложился к бокалу.
Пока Борману ясно было только одно: тот, кто убил фельдмаршала, не заинтересован в продолжении диалога «Роммель-Эйзенхауэр». А это означало, что тот, кто ликвидировал Роммеля, ищет свои, собственные выходы на Запад.
И еще одно пугало в данном ребусе. Вчера из Швейцарии пришло подтверждение, что Фонд получил очередную партию золота. Как обычно, «рыжьё» положили на хранение в банк на фиктивное имя. Через несколько дней к транспортировке будет готова следующая партия. Но ее отправку, к сожалению, придется приостановить. Борман понимал: после произошедших событий груз нужно пока попридержать. Жаль, конечно, однако мера вынужденная. До тех пор, пока он не вычислит, кто хочет «столкнуть» его, золото должно оставаться в Германии.
* * *
Осмотревшись и не заметив ничего настораживающего, Ким нырнул в темный грязный подъезд. Открыл отмычкой подвал, спустился по лестнице вниз. Отвратительная вонь ударила в ноздри. Прикрыв нос рукой, капитан прошел по полутемному проходу, заваленному разным бытовым хламом, в другой конец дома. Поднялся наверх и оказался в холле последнего подъезда. Приоткрыв входную дверь, Ким посмотрел, что творится на улице. Ждал минут десять. Никого подозрительного. Вышел, обогнул дом, перепрыгнул через штакетник, легким непринужденным шагом пересек улицу и нырнул в подъезд другого, четырехэтажного дома. Здесь находилась явочная квартира Старкова. Подобных квартир за Управлением числилось шесть. Но плюс этой состоял в том, что она по документам считалась «ликвидированной». Как подобное удалось сделать старику, Ким мог только догадываться.
Старков уже находился дома и готовил нехитрый ужин: вареная в «мундирах» картошка, банка американской тушенки (видимо, из командирского пайка), четвертушка черного хлеба. Ким почувствовал, как во рту скопилась слюна: он не ел почти сутки. Все, что отоварил два дня назад по карточкам, оставил больной матери.
Глеб Иванович молча кивнул на стул. Ким сел.
Старков вымыл руки, поставил на стол тарелки, положил вилки:
— Ешь. Заодно и разговор будем вести.
Кима уговаривать не пришлось.
— Итак, — начал Глеб Иванович, — в скором времени нам следует ждать Шилова.
— А если мы ошибаемся и пришлют не его? — спросил с набитым ртом Ким.
— Все может быть. Но в таком случае нас будет тяжело зацепить. Пока же все складывается, как по нотам. Шилова кто отправил в Германию? Фитин. То есть мы. Где он находился перед отправкой через линию фронта? У Рокоссовского. Нет, брат, Шилов просто обязан вернуться в Москву и совершить диверсию.
— Как только Шилов появится в Москве, он тут же придет к нам, — высказал свою мысль Ким, прожевав хлеб.
— Это ничего не меняет.
— Наоборот. Шилов расскажет нам о задании.
— И куда ты пойдешь с этими знаниями? — Ким промолчал. — Во-первых, — продолжил Глеб Иванович, — Абакумову хватит и того, что он к нам придет. Во-вторых, самое неприятное в данной ситуации то, что ни ты, ни я не знаем, изменился Шилов за время, проведенное в Германии, или нет? Связи с ним у нас не было. В последнее время он находился под контролем «Берты». Его могли сто раз перевербовать и переагитировать. В конце концов, он мог сломаться или погореть на том, что вернулся там к своему прежнему ремеслу. У немцев тоже ювелирные лавки имеются. Так что мы должны быть готовы к любому раскладу событий. А посему объявляю боевую готовность № 1. Предупреди мать, что в любой момент можешь в срочном порядке уехать из города. Мы не будем ждать прибытия Шилова в Москву. Мы его встретим первыми, опередив людей Абакумова.
— Каким образом?
Старков задумчиво повертел вилку в руке.
— Есть три способа доставки диверсанта на «материк». Напрямую через линию фронта, по воздуху и водой. Первую исключаем: очень рискованно. Может погибнуть при пересечении фронтовой полосы. К тому же нет никакого смысла сразу сдавать его в руки контрразведки, если та готовится связать нам лапти. По воздуху? Я бы оставил пока этот вариант под вопросом. Шансов выжить значительно больше, конечно, но появление чужого человека в глубоком тылу… Лишние подозрения. Плюс ко всему кто-нибудь все равно увидит самолет… Спрятанный парашют — плохой свидетель. И собакам найти его — делать нечего. Облава. Арест. А им нужно, чтобы он стопроцентно прибыл в Москву. Сам. Без охраны.
Ким согласно кивнул:
— Выходит, остается море. Но какое?
