В череде выходящих в зал пассажиров мелькнуло наконец ее лицо. Невеселые у нее глаза, в расстроенных она чувствах…
Она молча передала ему сумку и пошла за ним. И в машину села на заднее сиденье, как будто он, как личный водитель, подал ей служебный транспорт.
– Как съездила? – спросил Валек.
– Да так… – сухо отозвалась она.
– Как там Егорыч?
Этот вопрос она проигнорировала. И за всю дорогу не проронила ни звука. А он пытался ее разговорить. Спрашивал, не видела ли она кого-нибудь из куприяновских, не было ли предъяв. Ноль реакции.
Дома Валек снова вернулся к тому, что его так волновало.
– Я спрашивал тебя про Егорыча, – напомнил он.
– Козел он, Егорыч! – В ее голосе ясно прозвучала обида.
– Он тебя обидел?
– Другую нашел!
– Бывает.
– А как же я?
– А мы с тобой!
– Мы?! С тобой?! – Ника непонимающе глянула на него, будто только сейчас осознавая, где и с кем находится.
– Да, мы с тобой… Ты делаешь бизнес, я обеспечиваю тебе «крышу».
– Ты?! Крышу?! – встрепенулась она.
– Белоконь под следствием, его бригада выдыхается. Скоро его место займут другие. Придут за деньгами, а мы им хрен по всей морде! Вычислю главного и пристрелю…
Ника сомневалась в нем, а он в себе – нет. Ради нее он готов был горы своротить, хотя слабо представлял себе это. Тихона он застрелил, а за «крышу» все равно приходится отстегивать. Всю братву не перестреляешь, тут сила нужна – боевая бригада штыков на двадцать. Где он столько людей возьмет? И ради чего? Легче за «крышу» заплатить, чем содержать такую ораву… И все равно, он готов был рвать и метать.
– А если Егор меня под свою «крышу» возьмет? – спросила Ника с легкой насмешкой.
– Я его убью!
– Ух, ты!
– Даже не сомневайся! Тут одно из двух – или ты со мной, или без него!
– Ну, тогда ты крутой мужик. Выпить хочешь?
Три дня запоя – такого с Егором еще не случалось. Но все плохое когда-нибудь начинается. И если не принять меры… У него большие планы на жизнь – подняться до воровской короны, взять под свой полный контроль весь город. И все ради Марины, ради тех денег, которые он собирается тратить на нее. И дом у них будет, и целая конюшня дорогих машин. И здесь дом будет, и на берегу моря – с эллингом для яхты. И по морю они будут ходить в белых одеждах. У него большие планы на эту жизнь, поэтому пьянству – бой!..
Егор взял бутылку, вылил остатки коньяка в раковину. Похмелье у него сильное, но есть рассол, им он и подлечится. А еще лучше коктейль из сырого яйца и уксуса принять.
Он уже привел себя в порядок, оделся, когда в дверь позвонили. Резкий звонок, требовательный.
Прежде чем открыть дверь, Егор взял в руку пистолет. На всякий случай. И, как оказалось, вооружился не зря.
Валентина Петровна смотрела на него с натянутой улыбкой, и правую руку держала за спиной точно так же, как и он. Улыбка дикая, взгляд чумной… Егор не удивился, когда она шагнула к нему, выдергивая из-за спины руку, в которой был нож. Он мог выстрелить в ответ, но отшатнулся в сторону, подался в глубь квартиры, на ходу сунул пистолет за пояс. Валентина рванулась за ним, но он быстро забрал нож у полоумной женщины и прижал к себе спиной, блокируя руки.
– Ты зачем это сделал, мразь? – бесновалась Артеньева.
– Что я сделал? – недоумевал Егор.
– Подонок! – выкрикнула она.
В квартиру вдруг вбежала Марина. Она-то здесь откуда?
– Что ты делаешь, скотина! Пусти маму!
Егор отпустил Валентину, спиной прижался к двери.
– Что я такого сделал? Объясните мне!
– Да? А почему тогда мой муж в больнице?
– Ваш муж в больнице? Что с ним?
– А ты не знаешь?
– Вы думаете, что это я? Зачем? Максим Львович мне ничем не мешал!
– А Марине кто проходу не дает?
– Так я вроде уже отстал от нее…
– Отстал! И отомстил!
– Да не мстил я!
– Рожа бандитская!
– Зачем вы так?
Валентина вдруг побледнела, подалась назад, закрывая собой дочь.
– Что с Максимом Львовичем случилось? – миролюбиво спросил Егор.
– Ножом его!
– Где? Когда?
– Вчера, он в подъезд входил.
– Почему я ничего не слышал?
– Так это в другом подъезде… Он к пациенту на вызов пришел… Ну, ты должен знать! Нет?
– Нет, не знаю, – покачал головой Егор. – В какой он больнице?
– В первой городской.
– А почему так далеко? Если он к пациенту на вызов приходил, его где-то здесь должны были… ну, это… Что, все так серьезно?
– Он в первой городской больнице сейчас работает. Завотделением.
– Что-то я ничего не понимаю, – недоуменно протянул Егор.
Заведующий хирургическим отделением не должен ходить к пациенту на вызов. Разве что только в исключительных случаях – когда его берут за гриву и тащат к подстреленному «братку». Однажды с Максимом Львовичем это уже было. Или не однажды?
– Может, его братва на вызов выдернула? – Он бросил взгляд на телефонную трубку.
Вроде бы спокойно в городе, если бы где-то кого-то подстрелили, он бы знал. Может, Беляк что-то скрывает? Надо бы позвонить…
– Никто его никуда, как ты говоришь, не выдергивал, – невольно поморщилась Валентина Петровна.
И Марина смотрела на него с неприязнью. Ей тоже не нравилось, как он говорит. Ну да, были в его голосе приблатненные интонации, но так это его стиль жизни… Похоже, Марина не хотела к этому привыкать.
– Максим просто зашел в подъезд, а навстречу ему шел какой-то мужчина. Он его и ударил ножом. Ударил и дальше пошел…
– Он в сознании? Поговорить с ним можно? Если вы не возражаете, я подниму людей, мы найдем отморозка… Ну, этого плохого человека. Если вы не возражаете. А если возражаете… – Голос Егора вдруг затвердел, взгляд заледенел. – Если вы возражаете, все равно найдем! Ну, чего стоим? В больницу поехали!
Машина стояла у подъезда – в целости и сохранности. Даже колеса никто не снял. Пусть только попробуют.
Валентина Петровна хотела сесть сзади, но Егор настоял, чтобы она заняла место впереди, не хотелось получить нож в спину, что она вполне могла сдуру сделать.
Одной рукой он крутил руль, а в другой – держал мобильный телефон, отдавая распоряжения. В итоге, одновременно с ним к больнице подъехал Диксон со своими бойцами. Он заметно раздобрел с тех пор, как Егора «закрыли», располнел, заматерел. Серьезный на вид мужик, внушительный. Марина пугливо косилась на него. Так же настороженно она смотрела и на его бойцов.
