— Это не имеет ничего общего с нашим последним разговором, — сказал он. — Речь идет о помолвке, которую мы с Сергеем Петровским подписали незадолго до его смерти пятнадцать лет назад. В нашем договоре говорится, что ты обещаешь выйти замуж за сына Сергея, графа Василия Петровского.
Она вскочила со стула и подалась вперед, нагнувшись над столом. Не было никакого сомнения, что румянец на ее щеках был вызван исключительно гневом.
— — Это ложь!
Его нерешительное движение разъярило ее еще больше.
— Ты! Знаешь, кто ты? Оказывается, я помолвлена чуть ли не с рождения, и до сегодняшнего дня ты даже ни разу не удосужился сообщись мне об этом. Это же против всякой логики. Что же ты не заткнул мне рот этой помолвкой, когда я сообщила тебе о Кристофере? Как же ты разрешил мне ждать его целых семь лет, если я обещана другому? А Как насчет тех мужчин, которыми ты надеялся меня заинтересовать?
— Если ты на минутку успокоишься, я смогу тебе все объяснить.
Она не успокоилась, но замолчала, что было нелегко, учитывая ее вспыльчивый характер. Впрочем, у Константина было достаточно времени, чтобы придумать правдоподобное объяснение своего так называемого «молчания» в течение всех этих лет.
— Не могу отрицать, что мне хотелось видеть тебя женой сына своего лучшего друга, так же, как и Сергей хотел этого. Ты знаешь, он был самым близким моим другом. Но ты была тогда такой молодой, такой послушной. Как я мог предположить, что ты превратишься в своевольную, напористую и упрямую спорщицу…
— У меня есть вопрос, папа, — почти прорычала Алин.
И он, фыркнув, пояснил:
— После твоего первого выезда в свет я понял, что ты слишком упряма, чтобы принять избранного для тебя мужа. Поэтому, думая больше о твоем счастье, чем о своей чести, я решил дать тебе время выбрать кого-нибудь самостоятельно и надеялся, что граф Петровский окажется не таким уж щепетильным и женится на ком-нибудь другом, и таким образом помолвка будет расторгнута.
— А если бы я вышла замуж? Барон был хорошо подготовлен, чтобы ответить на, этот вопрос.
— Прежде всего тебе следует знать, что молодой Василий никогда не писал мне, поэтому я решил, что Сергей не успел или не счел нужным сообщить своей семье о помолвке. Конечно, надежда была очень слабая, но все же я готов был на это рассчитывать, особенно, когда ты проявила такой интерес н этому англичанину.
— На что рассчитывать? Ты же презирал Кристофера!
— Но если бы он сделал тебя счастливой…
— Ладно, неважно, — нетерпеливо вставила она. — Если семья твоего друга так и не знала…
— Я этого не говорил, — перебил он, — просто была такая вероятность. Однако в любом случае, если бы ты приняла чье-нибудь предложение, мне пришлось бы написать графу Петровскому и сообщить ему об этом, и я был вполне готов просить его отказаться от своих прав.
Когда Константин мысленно репетировал свою речь, он решил, что слово «просить» выбрано блестяще, потому что должно показать дочери, что он целиком на ее стороне, пока она окончательно не вышла из себя. Но выражение лица Алин ясно говорило о том, что на объяснения отца ей в высшей степени наплевать.
— Итак, когда же ты получил письмо? — спросила Алин.
Этого вопроса он боялся больше всего и надеялся, что он не придет ей в голову. Теперь ее ярость обрушится на него в полной мере, потому что тут барон уже не мог солгать дочери — не дай Бог, она захочет узнать правду от графа Петровского.
— Я не получал письма.
— Значит, написал ты?
— У меня не было выбора, — сказал он, защищаясь. — Тебе двадцать пять лет, а у тебя все еще нет мужа. Если бы у меня была хоть малейшая надежда…
— Мне не нужен муж!
— Муж, нужен каждой женщине!
— С чего ты взял?
— Так говорит Господь в своей мудрости.
— Стало быть, Константин Русинов в роли всевышнего?
Итак, начиналась обычная перепалка, а на этой почве барон чувствовал себя значительно увереннее.
— Тебе нужен муж, чтобы иметь детей.
— Мне не нужны дети!
Ложь была настолько явной и вопиющей, что он почти машинально ответил:
— Ты знаешь, что это не правда, Алин. В своей ярости Александра была готова уже разразиться слезами, по крайней мере, говорила себе, что причиной этому — именно гнев, а вовсе не напоминание о том, что она уже далеко за пределами брачного возраста. В такие моменты она искренне ненавидела человека, которому поклялась в верности и обещала ждать. Хотя Кристофер покинул Россию три года назад, он все еще часто писал ей, но ни одно из его писем не содержало даже намека на брак, которого так жаждала Александра. Она была уже почти на грани того, чтобы выкинуть из головы мечты о Кристофере, хотя и не говорила об этом отцу. Наверное, ей следовало бы признаться, но, сама не зная почему, она делала как раз противоположное. Впрочем, даже если бы Александра и не была влюблена, она ни за что бы не согласилась выйти замуж за незнакомого человека. Помолвка — это ведь так старомодно, и то, что отец устроил ее, было не только нестерпимо, но и чудовищно.
Она попыталась сдержаться, но у нее не получилось:
— Когда этот человек приедет, принеси ему извинения и избавься от него. Можешь отдать ему Гордость Султана за то, что он взял на себя труд приехать сюда.
Изумлению Константина не было предела:
— Ты готова отдать ему своего призового жеребца?
— Теперь ты наконец понимаешь, что я не желаю выходить замуж за незнакомца? — парировала она, хотя слова застревали у нее в горле. Она сама вырастила Гордость Султана и страстно любила его.
— Как только ты с ним познакомишься, он перестанет быть незнакомцем. Ради Бога, Александра, граф Петровский — двоюродный брат короля Кардинии. Неужели ты не понимаешь, какая это замечательная партия.
— Ты думаешь, для меня это важно? Барон поднялся на ноги и сердито посмотрел на дочь.
— Да. И, безусловно, имеет большое значение для меня. Кроме того, ты намеренно игнорируешь тот факт, что помолвка обязывает почти так же, как таинство брака. А ваша помолвка была организована с наилучшими намерениями и искренней верой в успех, и мы с Сергеем принесли клятвы должным образом. Кроме того, девочка моя, по прошествии всех этих лет Василий Петровский все еще не женат. Поэтому, по совести говоря, мы не можем дальше тянуть с браком.
— Ты мог бы, по крайней мере, попросить его расторгнуть этот чертов контракт, — воскликнула она.
— А ты, по крайней мере, могла бы дать молодому человеку шанс. Он едет сюда, чтобы жениться и проявить таким образом уважение к воле и слову своего отца. Неужели ты не можешь сделать тоже самое?
— Честь. — Алин задохнулась от ярости. — Так ты рассматриваешь это как дело чести?
