— В таком случае, — отозвался Штефан, — возможно, она еще в городе. Василий покачал головой:
— Нет, этот ее конюх, Булавин, сказал, что она покинула Кардинию и не собирается возвращаться даже за своими лошадьми. Она пришлет за ними кого-нибудь.
Таня как раз закончила читать записку и подняла глаза.
— Очевидно, Александра доверяет тебе, если оставила своих лошадей на твое попечение, Василий. Он фыркнул:
— Вряд ли.
— А, у меня есть основания считать, что доверяет, — заметила Таня.
Василий замер как вкопанный, не сводя с Тани своих золотистых глаз:
— Какие основания?
— Ну, просто… впечатление, от нашего разговора, — уклончиво сказала Таня.
— То есть, ты хочешь сказать, она не успела смешать мое имя с грязью? — саркастически спросил Василий.
Королева нежно улыбнулась:
— По правде говоря, немного грязи все же было. В конце концов, как она может не считать тебя развратником, когда это общеизвестный факт.
Василий негодующе возмутился:
— Должен сообщить тебе, что с того момента, как я ее встретил, я не прикасался ни к какой другой женщине.
Единственным, кто постиг тайный смысл этого замечания, был Симон:
— Другой женщине?
— О Василий, — вздохнула Таня, — только не говори мне, что ты соблазнил эту невинную девушку, не имея ни малейшего намерения жениться на ней.
Затем вступил Лазарь:
— Господи, Василий, когда же ты успел, ведь за всю дорогу у нас ни разу не было мало-мальски приличного ночлега.
Василия бросило в жар:
— Как можно назвать это «соблазнил», когда… Ну, впрочем, неважно — все равно, это не имеет значения, потому что я собираюсь на ней жениться.
— Собираешься? — хором спросили, а Штефан добавил спокойно, но холодно:
— Я так понимаю, это значит, что ты снова уезжаешь?
— Уже почти ночь, — сказал Лазарь. — Не подождать ли до завтра?
— Нет, потому что она уехала еще вчера, рано утром. Да я тебя и не приглашаю, — возразил Василий.
— Приглашаешь, — вступил Штефан, тоном не допускающим возражений, — и возьмешь с собой еще людей. Нет смысла самому напрашиваться на неприятности там, в горах.
— Это если она вернулась домой, — сказал Василий.
— А почему ты считаешь, что это не так? — спросил Симон.
— Ее конюх молчал как рыба, даже когда я пригрозил испортить ему физиономию. Но она оставила свои сундуки, все до единого. На этот раз она отправилась налегке и взяла с собой только своих казаков и горничную.
— Значит, она просто очень спешила попасть домой, — вставил Лазарь.
— Так почему же тогда не распорядиться, чтобы ее повозки отправили следом?
— Вряд ли это имеет решающее значение, — заметил Штефан.
— Знаю, — согласился Василий, — и поэтому буду искать ее повсюду. Хотел бы я, чтобы она взяла хотя бы своих жеребцов — их-то уж наверняка заметили и запомнили бы.
— Ты так говоришь, будто она знала, что ты бросишься за ней, — удивленно сказал Лазарь, — и собирается запутать следы.
— Она знает, что между нами не все кончено. Может быть, она и не признается себе в этом, но в глубине души…
— Василий, она не хочет выходить за тебя, — вразумительно сказал Лазарь, — и считает, что и ты чувствуешь то же самое, ведь у нее не было оснований изменить свое мнение. Она уверена, что твоя мать оказала услугу вам обоим. Вспомни, ты ведь и сам на это надеялся.
Граф нахмурился, а Таня заметила:
— Кстати, Василий, а почему она не хотела выходить за тебя замуж, даже когда вы еще не встретились? Я ее спросила, но она сказала, что ей не хочется говорить об этом.
Василий покачал головой, но неожиданно ответил Лазарь:
— Она влюблена в какого-то англичанина, которого встретила в Санкт-Петербурге, во всяком случае, она так сказала.
Охваченный одновременно недоверием и свирепой ревностью Василий закричал:
— Откуда ты знаешь?
— Я, в отличие от тебя, любознателен и поинтересовался, почему она не пала к твоим ногам, как большинство женщин.
— И она сама тебе сказала?
— Конечно, нет, — возразил Лазарь. — Ты же знаешь, мы говорили редко, можно сказать мимоходом. Нет, я спросил ее горничную, Дашу, и та мне все рассказала, присовокупив, что это долгая история и предмет постоянных склок.
— То есть?
— Даша говорила об этом с отвращением. Она считает, что какие бы чувства Александра ни испытывала к этому Кристоферу Лейтону, их нельзя назвать настоящей любовью. И она полагает, что только знаменитое упрямство Александры заставляло сохранить верность этому парню в течение стольких лет.
— А доказательства? — поинтересовался Штефан.
— Ну, например, Александра продолжала вести обычную жизнь, нисколько не печалясь.
— И сколько же лет все это тянется? — спросил Симон.
— Семь.
— Господи! — застонал Василий.
— Ну что ж, это все объясняет, — поставила точку Таня. — Что до меня, то я склонна согласиться с горничной.
Василий бросил на нее взгляд:
— Почему?
— Да это просто мое впечатление, — опять уклонилась от ответа Таня.
— Нечего бросать пылкие взгляды на мою жену, кузен, — заметил Штефан, стараясь сохранять серьезность, несмотря на комизм положения. — Человек, которому доступна любая женщина, не в силах отказаться от той, с кем решил наконец связать свою судьбу, а она вместо объяснений в любви бежит от него в неизвестном направлении. Если Тане и удалось что-то выяснить, она все равно тебе не скажет!
Как бы не так! Он спросит ее!
— А каков же все-таки ее выбор? — спросил граф.
— У тебя есть шанс, — с улыбкой заверила его Таня. — Вот почему я в восторге от того, что ты все-таки решил жениться. Думаю, она будет тебе прекрасной супругой, Василий.
Он с упреком взглянул на нее:
— Но скажи хотя бы, почему ты так думаешь, а?
— Не скажу, но уверена, скоро ты сам узнаешь это от Александры, если, конечно, сумеешь ее найти.
Глава 31
Александра с ужасом думала о предстоящем путешествии. Дорога в Англию должна была занять не меньше месяца, и вдобавок ей неприятно было ехать на незнакомых лошадях. Не успели они миновать границу, как Александра затосковала по своим «деткам». Поэтому, встретив в Варшаве леди Беатрис Хэвершем, она, как и Даша, испытала громадное облегчение: леди Беатрис пригласила их ехать в ее коляске.
