Убийцы повсюду, убийцы рядом всегда. Мы сами – убийцы. Мы убиваем свое будущее, ведясь на мимолетные слабости, на сомнительное благополучие, на призрачную защищенность… Не хочешь быть заключенным – стань тюремщиком, неплохой расклад, что уж сказать.
– Ты сам вместо того чтобы стать философом стал менеджером по продажам, разве это не нелепо? – Женя внезапно остановилась, глядя на меня в упор.
Я тоже остановился. Она была по-своему права. И именно поэтому наш разговор мне не нравился.
– Чрезвычайно нелепо. И это причиняет мне боль.
– Пусть мое решение и кажется нелепым, но оно все-таки продиктовано реальностью.
– Да уж… Реальность нелепа, и ты предлагаешь плодить нелепость дальше … Видимо, мне не понять этого…
– И зря… Это даже дураку понятно.
– Наверное, я глупее самого глупого дурака…
– Наверное… Наверное, мы слишком разные люди и по-разному смотрим на мир…
Дальше мы шли молча. Перешли Москву-реку, двинулись в сторону Болотной площади. Женя показала мне скульптурную композицию с изображением детей – жертв человеческих пороков за авторством Михаила Шемякина. Хорошая иллюстрация к только что состоявшемуся разговору. Мы все – жертвы пороков собственных и пороков окружающего нас мира. Совсем не те, кем кажемся. Философствующие менеджеры и девушки-студентки, мечтающие стать надзирателями.
Честно говоря, на меня напала апатия. Мир совершенно не имеет смысла, если высшей ценностью в нем является иллюзия власти. Именно иллюзия, даже не власть. А как иначе это назвать? Бумажка, дающая тебе право принадлежать к одной касте, живущей за счет других каст, вряд ли может изменить внутреннюю структуру человека. Раб остается рабом, даже будучи назначен надсмотрщиком за остальными рабами.
Миновав Болотную площадь, мы пошли по набережной Москвы-реки в сторону Парка имени Горького. Зашли в сам парк, побродили в тени деревьев среди аттракционов и развлекательных площадок. Я предложил Жене на чем-нибудь прокатиться, она отказалась. В воздухе чувствовалось какое-то напряжение. Видимо, оно было продиктовано непониманием, ставшим очевидным после нашего неудачного разговора.
Возможно, мы оба ожидали друг от друга чего-то другого. Рисовали картину нашей встречи несколько иначе. Возможно. Ведь, по сути, мы практически ничего не знали друг о друге. Была только ночь нашего знакомства и переписка в интернете.
Скорее всего, хоть мы оба и боялись признаться себе в этом, над нами сгустилась тень предстоящего разочарования. Наверное, так. Я чувствовал это, и Женя наверняка тоже.
И дело, конечно, было не только в нашем разговоре. Это был раскол глубоко идеологический, и мы невольно коснулись только поверхности, а копать глубже было страшно, да и не имело смысла. Глубоко внутри мы были совершенно разными, и несколько сказанных до этого предложений внезапно обнажили эту простую и печальную истину.
У Жени зазвонил мобильный телефон, она словно вышла из оцепенения.
– Извини, я отвечу…
– Да, конечно.
Она ответила на звонок, я достал сигарету и закурил. Интересно, я не курил с самого вокзала.
Вообще разочаровываться в людях – для меня достаточно привычное дело, впрочем, как и для них – разочаровываться во мне. У нас слишком разные взгляды на жизнь. Их реальность более реальна, чем моя, если так можно выразиться. Они живут земными желаниями и устремлениями, пристраиваются в теплые места, строят осуществимые планы. Чего не скажешь обо мне. Но в далеком городе убийц мы все – и жертвы и убийцы, только это нас и объединяет. Ведем охоту…
Женя закончила разговаривать.
– Ты извини, но я вынуждена тебя покинуть. Одна знакомая позвонила – ей срочно нужна помощь.
– Что-то серьезное случилось?
– Да нет. Не бери в голову. В смысле – там все нормально, просто без меня не обойтись.
– Понятно. Тогда иди, конечно.
– Спасибо за понимание. У тебя какие планы вообще?
– Вообще пойду дальше гулять по Москве, потом с друзьями встречусь.
– Метро найдешь сам?
– Найду, конечно. Язык до Киева доведет. А тут просто Москва…
Она улыбнулась, получилось немного неестественно.
– Извини еще раз.
– Ничего.
– Ну, пока тогда.
– Пока.
Она чмокнула меня в щеку. Я затянулся сигаретой.
– Завтра тебе позвоню, может, еще встретимся, – сказала мне Женя, уже уходя.
– Звони… может, и встретимся, – сказал я ей вслед.
Хотя это и вряд ли. Слишком уж поспешно она решила удалиться. Слишком страшной оказалась та пропасть, края которой мы случайно обнаружили.
Конечно, кто-то мог бы сказать, что все это ерунда, которая и гроша ломаного не стоит, просто комплексы и страхи, но он был бы кардинально не прав: именно эта ерунда и лежала в основе всего, определяла реальность и отношения между людьми. Это была маленькая деталь, сущая мелочь, на которой, однако, держался весь массив мира. Вычленив эту мелочь сразу, можно было избавиться от кучи ненужных людей, которых мы зачастую тащим за собой всю жизнь. И Женя, и я эту деталь неуловимо определили, и выводы, конечно, сделали. Это не значило, безусловно, что завтра она удалится из списка моих друзей в соцсети и вычеркнет номер моего телефона из всех записных книжек, но, тем не менее, общение будет уже другим. Наверняка.
В задумчивости я проводил ее взглядом, докурил и пошел к ближайшей палатке с напитками. Взял себе поллитровый стакан разливного пива и сел за один из свободных столиков, стоявших тут же.
Пиво было разбавленным, с характерным водянистым привкусом, но, строго говоря, ничего другого я от уличной палатки и не ждал. Я посмотрел на часы: день перевалил за полдень.
Говорят, что Москва отличается от Петербурга умонастроениями: в Москве все сплошь прагматики, тогда как в Питере пока что еще можно встретить романтиков. Может, это и так. По крайней мере, разговор с Женей в какой-то степени подтверждал эту теорию, однако до конца я в нее не верил: прагматизм и утилитарность постепенно захватывали весь мир, не делая исключений в географии, поэтому людей, ставящих достижение своих целей выше человечности, в наше время можно было встретить повсеместно.
Может, из-за этого я теперь даже немного опасался встречи с остальными друзьями: испытывать разочарование в очередной раз не хотелось совершенно. Однако мои опасения были развеяны уже в следующую минуту: зазвонил мобильный, на экране высветился номер Паши. Я ответил на звонок.
– Здорово! – почти прокричал в трубку Паша, – Ты где?
– В Москве уже. Только что освободился.
– Так это же просто отлично! Надо срочно встретиться!
– Согласен. Где?
– А ты где находишься?
