– А ничего не будем, говорить будем, как сейчас…
– Ага, понял тебя. У тебя пива еще много осталось?
– Да так…
– Пойдем – прогуляемся немного, еще пива возьмем, ноги разомнем.
– Пойдем.
Мы встали со скамейки и пошли в сторону магазина. Снова посетили супермаркет и взяли еще по бутылке пива. Затем пошли дальше по улице – гулять.
Мимо ехали автомобили и шли люди, этот поток был нескончаем, он двигался параллельным и встречным курсами, дышал, бился, натыкался на дома и разбивался об освещенные тусклым светом провалы подземных переходов. В воздухе разливалась какофония из звука голосов, моторов, клаксонов и сирен. Пожалуй, количество действия на один квадратный метр в Москве превышало подобное же количество в Петербурге в разы.
– Не устаешь от этого шума? – спросил я Пашу.
– В Питере его меньше?
– Мне кажется, что да – меньше.
– Не знаю, не замечал. К нему быстро привыкаешь.
– Если только так…
– А как иначе?
– Иначе – бежать из этих городов к чертовой бабушке, жить в деревне, вести подсобное хозяйство и обходить мегаполисы стороной.
– Тоже вариант.
– Правда, слабоватый вариант…
– Почему?
– В любом случае на новое место ты притащишь старого себя, а, значит, последствия вполне предсказуемы.
– И это так.
Мы перешли улицу и, пройдя несколько домов, свернули в начинавшийся здесь парк. Я спросил у Паши, куда мы идем. Он ответил предельно просто:
– Куда глаза глядят.
Правда, потом пояснил, что это начало заказника на Воробьевых горах, вот в него мы и направляемся. Мне оставалось только согласиться, хотя избавиться от назойливого шума и погрузиться в относительную тишину я был только рад.
Деревья, как и положено для этого времени года, пока что стояли голые, но уже с набухшими почками, готовые через неделю-другую покрыться густыми зелеными кронами. В ветвях щебетали птицы. Мы направились по тропинке, идущей под уклон. Шум улицы постепенно таял где-то позади.
– Живу недалеко, вроде, – сказал мне Паша, – а бываю тут редко. Времени нет. А место хорошее.
– Спокойное место.
– Своего рода оазис посреди мегаполиса…
Мимо проехала пара велосипедистов в экипировке: парень и девушка. Следом пролетел дядька пенсионного возраста на роликах.
– Лихо он рассекает, – сказал я Паше.
– Ага.
Мы спустились по тропинке под гору и оказались на пересечении сразу трех дорожек, уходивших в разные стороны. Неподалеку от перекрестка стоял огромный зеленый контейнер, заваленный мусором, который, видимо, забыли вывезти после весеннего субботника. Мы остановились.
– Прямо как витязи на распутье…
– А контейнер вроде того камня с предостережениями? – улыбнулся Паша.
– Да. Налево пойдешь – добра вовек не найдешь, направо пойдешь – головы не снесешь, а прямо пойдешь – совсем пропадешь…
– Ну, ты краски не сгущай, я дорогу знаю. Нам, кстати, прямо.
– Я и не сгущаю. Я о действительности рассуждаю, она, в общем-то, безальтернативна.
– В смысле все пропадем рано или поздно?
– Да.
– Ничего не поделаешь: это одно из основных свойств жизни – заканчиваться смертью. Это я тебе как будущий биолог говорю.
– Главное, чтобы смерть не наступила еще при жизни… Такое тоже бывает. Это я тебя как несостоявшийся философ дополняю.
– Спорить не буду, это верно.
Паша замолчал. Мне добавить было тоже нечего. Я достал сигарету и закурил. Паша, последовав моему примеру, закурил тоже.
– Ну, так прямо?
– Да.
Мы продолжили свой путь. После перекрестка дорога начала подниматься в гору, идти стало несколько сложнее. Деревья тут росли гуще, на земле под ними лежала прелая листва, пробивались клочья сухой травы. Кое-где на солнечных местах зеленела свежая поросль, торчали желтые головки мать-и-мачехи.
Я сделал глоток пива, глянул на бутылку: внутри осталось еще на два-три глотка. Ну и ладно, настроение и без пива было хорошее. Докурил и бросил окурок в одну из урн, которые стояли вдоль дорожки через каждые пятьдесят метров. Вдохнул полной грудью пахнущий сыростью и лесной гнилью воздух. Хорошо!
В следующую урну отправилась пустая бутылка из-под пива. Я подумал о Жене: интересно, она сейчас действительно помогает своей знакомой? Или же нет? Может, ей позвонила вовсе не знакомая, а молодой человек? Зачем тогда были нужны эти отговорки?.. Впрочем, не важно – в любом случае что сделано – то сделано.
– Тебе не кажется, что рано или поздно мы все погибнем? – спросил я Пашу.
– Ты имеешь в виду окружающий нас мир?
– Да. И нас тоже.
– Кажется. Но я стараюсь об этом не думать.
– Почему?
– Потому что этого не отвратишь и не изменишь, таков порядок вещей.
Дорожка вывела нас на смотровую площадку на Воробьевых горах. Мы прошли еще метров двести мимо палаток с сувенирами и встали у бетонной ограды. Вниз обрывался крутой склон, приблизительно в полукилометре торчал из-за крон деревьев лыжный трамплин, еще дальше впереди за рекой виднелся купол спортивной арены Лужники.
Паша достал сигарету, я тоже потянулся к своей пачке. Прикурил от любезно предложенной Пашей зажигалки. Втянул дым в легкие.
– Вот она Москва, – сказал Паша, – как на ладони. Город мечты, город надежды и город ее гибели. Столица мертвого царства.
– Ты тоже считаешь, что мы живем в мертвой стране?
– А как же…
В этот момент у меня зазвонил мобильный. Я прервал наш диалог и достал его из кармана. Звонил Серега – еще один человек, с которым мне предстояло сегодня встретиться. Я ответил на звонок.
– Привет, – сказал Серега, – ты когда там освободишься?
– Я уже свободен.
– Да? А почему мы еще не встретились тогда?
– Это досадное недоразумение. Но, я думаю, его легко исправить.
– Ага. Ты один?
– Нет, я с Пашей. Мы на Воробьевых горах – пиво пьем.
– Пиво пьете? Это вообще замечательно! Только придется вам прекратить это занятие и приехать ко мне в гости. И желательно начать это делать сразу после моего звонка.
– А то что?
– А то обижусь.
– Понятно. Куда ехать?
– На «Электрозаводскую».
– Это где?
– Долго объяснять, Паша наверняка знает, он же в Москве живет.
